Вдребезги - Генри Парланд

Впрочем, еще как минимум десятилетие граница не была закрыта накрепко, и связи с Россией не обрывались окончательно. Это было очень важно: не только потому, что отец еще какое-то время мог получать заказы в России, но прежде всего потому, что позволяло сохранять культурные контакты. Парланды были истинными российскими интеллигентами — трудолюбивыми, не очень преуспевающими, интересующимися литературой и искусством не в меньшей степени, чем своей профессией. Родители Генри прекрасно знали зарубежную литературу, прежде всего немецкую, но отдавали предпочтение русской реалистической прозе девятнадцатого века. Впрочем, и современники, особенно романтическое направление рубежа веков, вызывали их интерес. В семье поддерживалась традиция чтения вслух, литература не была просто досугом, а, скорее, неотъемлемой и важной частью повседневной жизни. Читали и мать, и отец, и сыновья унаследовали любовь к литературе и чувство слова: все они так или иначе отдали дань писательству.

Особое восхищение юного Генри вызывали точеная пушкинская проза и фантасмагорический полет воображения Гоголя. Но читательские интересы Генри Парланда шли значительно дальше круга семейного чтения: его привлекало все новое, он читал вдумчиво и серьезно, обладал прекрасным литературным вкусом и завидной эрудицией. Читательский диапазон его впечатляет: от русской литературы рубежа XX века до советских авторов, а также современная европейская литература — шведская, финская, немецкая, французская. Все это литературное многообразие не только жадно впитывалось начинающим писателем, но и подвергалось серьезному анализу, а далее находило отражение в его творчестве.

Генри был, несомненно, любимцем в семье. С раннего детства открылись разносторонние его дарования. Он стремился познать мир во всей его полноте и разнообразии, увлекался не только литературой, но и естествознанием: собирал бабочек, растения, наблюдал птиц, изучал подводный мир, а также проявлял явные инженерные способности и страсть ко всякой технике — от паровозов до электрических приборов. Он коллекционировал марки, весьма успешно занимался фотографией и с одинаковой основательностью постигал автомобильное дело и модные танцы. Но это не означало, что Генри хватался за все подряд — наоборот, с ранних лет его отличала редкая способность к самодисциплине, сосредоточенности, стремление к углубленным систематическим исследованиям.

Оказавшись волею судеб в Финляндии, Парланды попали в незнакомую языковую и культурную среду. Шведский язык по традиции был в Финляндии языком культуры, Генри Парланд начал учить его лишь в четырнадцать лет, но делал необыкновенные успехи и уже в последних классах школы начал писать стихи и прозу по-шведски. Его больше интересовала проза, но, когда он показал свои первые опусы известному поэту-модернисту Гуннару Бьёрлингу, тот, высоко оценив их художественные достоинства, посоветовал талантливому юноше сосредоточиться именно на поэзии.

В 1927 году по окончании гимназии Генри Парланд поступает на юридический факультет университета Хельсинки. Очевидно, на выбор рода занятий повлияли родители, стремившиеся дать сыну не только хорошее образование, но и профессию, которая бы обеспечивала ему в будущем надежный доход. Однако учеба мало увлекала юного студента. «Я изучаю юриспруденцию. Не могу сказать, чтобы этот предмет интересовал меня. Впрочем, и любой другой предмет также. Я изучаю юриспруденцию, потому что это позволит мне найти впоследствии хорошую работу и потому что человек должен иметь красивую этикетку, чтобы его уважали окружающие» — это признание героя одного из рассказов Парланда полностью соответствует позиции самого автора.

Несмотря на блестящие способности, Генри Парланд явно пренебрегал занятиями. Причиной тому было страстное увлечение литературой. Осенью 1927 года он знакомится с известными финско-шведскими поэтами-модернистами Гуннаром Бьёрлингом, Элмером Диктониусом и Раббе Энкелем, которые сразу признали в новичке исключительный поэтический дар и даже объявили молодого собрата по перу своей надеждой на будущее. «Думаю, что мы получили редкое драгоценное зерно, многообразную и многоликую личность», — признал Гуннар Бьёрлинг после первого знакомства с Парландом. Он же так описал молодого поэта: «Почитатель Диктониуса, скромный, уверенный, скорее ироничный, чем пафосный, и уж никоим образом не красногвардеец — образованный человек, прекрасный юноша».

Думается, Бьерлинг не случайно подчеркивает, что новый знакомый, хоть и «наполовину» русский, — «не красногвардеец». Действительно, политическая неангажированность Генри Парланда удивляет. Его отрочество совпало с крупнейшими социальными потрясениями рубежа веков — Первой мировой войной и Октябрьской революцией, но, наблюдая исторические перемены, он удивительным образом избежал столь естественного для юности увлечения грандиозными классовыми битвами и сохранил интерес к человеку, личности, а исторические потрясения интересовали его в первую очередь как катализаторы новых ярких достижений в искусстве и литературе.

Стихи Парланда — короткие яркие зарисовки-вспышки, они очень импрессионистичны и в то же время нарочито материальны. Подобно джазовому импровизатору преобразуя тему, поэт создает из конкретных мелких деталей новую реальность, точнее — воссоздает настроение, эмоциональный фон, соединяющий случайные на первый взгляд черты:

Я хотел написать твой портрет

парой головокружительных

строк,

но ты удивленно наклонилась,

и единственное,

что я увидел, —

мерцание золотых отблесков.

когда свет лампы

касался твоих волос.

Парланд хорошо знал и понимал современную ему поэзию, разбирался в новейших течениях модернизма — немецком экспрессионизме, дадаизме, но самое значительное влияние на него оказал русский футуризм. Он увлекался Маяковским, следы влияния которого можно найти в поэзии Парланда — как в мировоззрении, так и в формалистических исканиях. Урбанизм Маяковского и в то же время его позиция бунтаря-отщепенца, противостоящего буржуазному обществу, несомненно, были близки и понятны Генри Парланду, сознававшему свою неприкаянность, «неукорененность» и в то же время теснейшим образом связанному с реальной жизнью города, остро воспринимавшему время, современность, в ее мельчайших проявлениях.

Общение с интеллектуальной элитой своего времени подстегнуло интерес Генри Парланда к наиболее ярким достижениям современной европейской литературы. Он много — увлеченно и вдумчиво — читает. В родительском доме на книжной полке Генри стоят сборники стихов Есенина и Маяковского, переводы Уолта Уитмена, романы Макса Брода, Генриха Манна, Альфреда Дёблина, а также различные литературные альманахи с произведениями Франца Кафки, Жана Кокто, Стефана Цвейга, Шервуда Андерсона, Гуго фон Гофмансталя. Особое впечатление, по воспоминаниям Оскара Парланда, на его старшего брата произвел роман Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби».

Знакомство с поэтами-модернистами, несомненно, сыграло значительную роль в литературном развитии Генри Парланда. Он активно участвует в издании литературного альманаха модернистов «Quosego», печатает там свои стихи и статьи, начинает публиковать литературные произведения в других журналах.