В некоторой сказке… - Любовь Юрьевна Чистякова

жирных зайца. Есения подняла тушки за длинные серые уши, повертела в руках. Что с ними пушистыми делать, она не знала. От запаха крови ее замутило. Макар предложил вспомнить, как она стягивает чулки и по подобию спустить шкуру с косых. За что получил увесистым кожаным пакетиком с солью по лбу. Парнишка обиделся, забрал зайцев и пошел свежевать их к ручью. Предусмотрительный Габриэль решил не связываться ни с тем, ни с другой, тихонько разводил костерок.

Макар вернулся, когда угли уже хорошо прогорели, и можно было ставить зайцев запекаться. Он не только снял с них шкурки, но и замариновал – натер смесью перца с солью, нашпиговал стрелками дикого чеснока. Насадил каждую на длинную палку. Сам приладил над очагом и снова удалился в сторону леса.

– Сильно я его обидела, да? – посмотрела в темноту Сенька.

– А как сама думаешь? – отозвался Габриэль. – Он от тебя похвалы ожидал за добычу. А ты даже готовить не стала. Он хоть и мал еще, а уже мужичок.

– А как он поймал этих бедняг?

– Может, силки поставил, может, еще как изловчился. У деревенских свои секреты.

– Он же при замке вроде живет, – неуверенно произнесла Сеня.

Габриэль пожал плечами, потянулся к костру, перевернул сочащиеся топленым жиром тушки. Они уже начали подрумяниваться. Капающий сок шипел на углях. Зажаривающаяся корочка трещала и хрустела.

– Романтика, – Есения вдохнула полную грудь томного закатного воздуха. Улеглась прямо на траву, по-кошачьи выгнула спину.

Блондин невольно залюбовался девушкой. Медные кудри, разметавшиеся по нефритовой зелени, казалось, пылали. Местами в них запутались тонкие струнки-лучи заходящего солнца, по крупным завиткам прыгали проказники отблески костра. Такие же озорные, как и сама Сенька – вместе с ее еще юношеским максимализмом, бескомпромиссностью и запальчивостью, умением совать свой курносый, усыпанный веснушками нос куда не попадя, открытой всему миру хулиганистой улыбкой. Она сама была как искорка. Взрывная. Яркая. И такая не похожая на всех остальных обитателей этого мира. Как будто чужая им. И в то же время настолько гармоничная с окружающими ее декорациями. Габриэль подумал, что если бы точно не знал, что Есения дочь Доброслава, то решил бы, что она так же, как и его отец – не отсюда. Он смахнул показавшуюся нелепой мысль. Сорвал тоненькую травинку и провел ей девушке по шее. Не удержался. Она игриво поморщилась, облизнула губы, но руку блондина не убрала.

– Габриэль, теперь ты точно должен на мне жениться, – мурлыкнула она. Зажмурилась в ожидании реакции.

– Как ты там говорила? Лады, ноу проблем, детка.

Сенька прыснула от смеха. Перевернулась на живот, подложила руки под подбородок.

– Габриэль?

– М?

– Хорошо, что ты пошел со мной. Мне с тобой спокойно. Ты даже не представляешь, как я боялась вчера засыпать.

– Почему же, очень представляю. Ты так барахталась в иголках, что все вокруг боялись. Я думал, это родственники бедного лассохвоста идут мстить за невинно убиенную зверюшку.

– Да, ну тебя!

Габриэль перевернул зайцев, потыкал хрустящую золотистую корочку ножом. Переливающиеся капельки сока стекли по румяному бочку зажаристой тушки, зашипели на углях. Мужчина снял оба вертела с огня. Приладил котелок с водой на треногу, подбросил веточек, раздул огонь. Свистнул так, что у Сеньки в ушах зазвенело. Да не привычно, а словно какая-то птичка тренькала на ветке. В ответ отозвалась «еще одна». Буквально через пару минут из кустов вынырнул Макар. Он уже явно не дулся, но заговорить первым не решался.

– Макар, ты такой молодец! – Сеня заговорщически подмигнула Габриэлю. – Если бы не ты, нам пришлось бы дожевывать остатки вяленого мяса. А оно, сам знаешь, как валенок, если не хуже. А тут – ужин круче, чем в мишленовском ресторане! Ты – мой герой!

Парень зарделся, разулыбался, неловко поскреб за правым ухом. Втянул острый чесночный запах, облизнулся, звучно сглотнул. Выудил из недр глубоких брючных карманов короткий перочинный ножик, помог полуэльфу разделать зайцев на куски.

После ужина немного осоловелые от вкусного мяса и спокойного вечера путники уже собирались укладываться спать. Есения присела на корточки на краю полянки. Она искала ветку, чтобы снова наколдовать защитный контур. Но не успела. Почувствовала, что из темноты за ней кто-то наблюдает. Девушка медленно поднялась, осмотрела окрестности. Кусты казались обителью спокойствия. Даже ветерок не шуршал в их пушистых кронах. Сеня уже решила, что ей почудилось. Но тут мгла словно взорвалась фейерверком – раскрасилась множеством ярких красных парных точек. Приземистые кустики, казалось, усыпаны целыми гроздьями спелых клюковок. Хотя, уместнее было бы сравнить их с волчьими ягодами. Очень самостоятельными волчьими ягодами. Ибо сейчас они сами снимали себя с куста и нарочито медленно двигались к «корзинке»-полянке. И большой вопрос, кто кем в их представлении должен был полакомиться.

Есения попятилась назад. Хотела закричать, но предательский голос покинул поле еще даже не боя раньше хозяйки. А вот встревоженные поблескивающими точками кони неожиданно громко заржали. Габриэль потянулся к лежавшему на куче вещей мечу. Макар схватил подпаленную с двух концов палку, сослужившую уже сегодня добрую службу вертелом. Сенька судорожно визуализировала пульсары, чтобы хоть как-то осветить прогалинку и понять, кто на них собирается нападать. Ягодки, обескураженные бестактностью жертв, на долю секунды замерли. Видимо, оценивали обстановку. Над поляной повисла гнетущая тишина. И тут нападающие кинулись в атаку на ощетинившуюся добычу.

Вблизи это оказались зверьки размером с крупную кошку. Абсолютно лысые, чересчур мускулистые. Они напоминали перекачанных на протеиновых батончиках бодибилдеров. Перекатывающиеся при движении бугры, словно татуировками были раскрашены, как знаменитый твидовый Шанелевский жакет – в бело-черную гусиную лапку. Модный образ невесть какого средневекового года заканчивали изящные розовые кисточки на кончиках острых ушей, длинные толстые черные стрелки вокруг горящих глаз и причудливо изогнутые белые усы. Кошки недобро шипели, выгибали спины, готовились к прыжку. Их было так много, что Сенька запуталась в хвостах. Сначала при подсчете, а спустя пару секунд уже в реальном смысле. Стая выпустила коготки – ринулась в наступление.

Девушка схватила ближайшую пятнистую за тонкий крысиный хвост, раскрутила над головой и с гиканьем зашвырнула обратно в товарок. Те, не ожидавшие такой прыти, сориентироваться не успели. И мерзко надрывно мяукающим кубарем покатились мимо костра.

– Страйк! – заорала разгоряченная Сенька. Щеки ее от адреналина раскраснелись, глаза горели не хуже кошачьих.

Макар, решивший, что девушка выкрикнула какое-то мудреное заклинание, пригнулся, чтобы магическая волна не срекошетила в него. Потерял бдительность – и в долю секунды несколько саблевидных когтей вцепились в его спину. Парнишка не по-детски взвыл, огрел сам себя палкой. С трудом скинул сопротивлявшуюся изо всех сил киску. Поддал ей