Молния среди леса - Константин Малахов

– Диагноз более-менее поставлен, но что я могу предложить в данных условиях? Разве что, пресловутое поедание сырой печени. О каком переливании крови или анализах может идти речь? Я предлагаю девочке варенья, а сам уединяюсь с ее отцом и честно все рассказываю. Рекомендую ехать в Москву или Петербург, зайти в медицинские университеты, если там еще хоть кто-то остался… Он поблагодарил, предлагал мне оплату за консультацию, но я отказался. С той поры я девушку не видел.

– Значит егерь Денис Егорович отвез ее город и вылечил? – задумчиво спросил я больше сам у себя.

Доктор на несколько мгновений задумался.

– Это возможно, но все равно меня терзают некоторые сомнения. Не из-за врачебной гордости, вы не подумайте. Что дескать городские врачи вылечили, куда там лесному знахарю-неумехе. Просто путь от нас до Москвы или Петербурга неблизкий, примите во внимание в каком году это было. Охотника я хотя бы раз в неделю, но видел, стало быть далеко не уезжал. Есть вероятность, что он отослал дочь с кем-то и она вернулась уже здоровой. Но опять же, двадцатый или двадцать первый год. Митт, вы не представляете насколько было трудное время. Многим было элементарно нечего есть, страна в руинах. Если где-то и работало медицинское учреждение, в котором есть все медикаменты, аппараты и, самое главное, специалисты, то попасть туда в этот момент истории представляется очень и очень сложным. В конце концов, – он многозначительно поднял на меня брови, – люди власти тоже подвержены болезням, а находятся они поближе к хорошей больнице.

Мы оба помолчали, затем док картинно взмахивая рукой рассуждал:

– Нет, я только рад, что сие дитя здорово, пускай даже благодаря чуду. Но зачем прятать ее в лесу? Откуда описанное вами убранство дома, граммофоны и прочее? Видимо, Денис Егорович не такой леший, каким его воспринимают. Ладно, друг мой, давайте я досмотрю ваши фотокарточки до конца.

Мы продолжили изучение снимков уже с момента моего ночного наблюдения. Благодаря лунной ночи, получилось довольно неплохо. Лиц, конечно, в деталях не рассмотришь, но различить человек перед тобой или куст вполне возможно.

– Никого не узнаете, док? – спросил я, не убирая взгляда от снимков.

– Увы, – отозвался он. – В высшей степени странное сборище, очень похожее на религиозное. Но почему под землей, неужто и правда сатанопоклонники какие-то? Или…хотя постойте…

– Что там? – я шагнул к доктору и совместил направление наших взглядов.

Не говоря ни слова, Костомаров медленно поднес палец к одной из фотографий.

На ней были изображены трое мужчин: один сидит на бревне, двое других – стоят возле него. В лунной синеве виднелся светлячок папиросы. Однако, если присмотреться туда, куда указывал перст доктора, то можно было увидеть, что на самом деле людей здесь четверо, просто четвертый как раз выходит из кадра. Лица его не было видно, тело также скрывалось под бесформенным балахоном, но одна примета не могла быть незамеченной – прическа, если можно так назвать блестящую лысину.

– А это не…– начал хмурится я, – как там выговорили его зовут, нервный еще такой.

Костомаров удовлетворительно закивал:

– Хуртинский. Да-да, я тоже о нем подумал, притом смотрите, – его палец снова заводил по краю фотокарточки. – форма головы тоже вроде как немного вытянутая.

Так-так-так. Мысли вихрем закружились в моей голове: необщительный мужчина, живет особняком, от контакта скрывается самым прямым образом – достаточно вспомнить мою с ним встречу у колодца. Чем не идеальный сектант?

– Очевидно Вы, друг мой, ждете краткую характеристику сего субъекта? – спросил Корней Аристархович.

Это и так было понятно, так что, воздавать хвалу его проницательности я не стал.

– Но увы, – доктор картинно развел руками, – он для меня личность во мраке. Причем не только для меня, так как ранее другие жители спрашивали, что это за фрукт такой. Говорили даже, что якобы к нему тут приезжали.

Многозначительный акцент на последнем слове не сразу был понятен, но взгляд Костомарова исподлобья, словно учителя пытающегося вытянуть из памяти ученика нужный ответ, мне помог:

– Это в смысле люди… от государства. Комиссары?

– Нечто в этом роде. Сам я, однако, не видел, – Костомаров оттолкнулся от стола снова упершись в свои костыли. – Единственный, кто в Чернолесье может пролить хоть луч света на эту личность – Игнат Никитович. Если кто-то и приходил, из тех, о ком мы думаем, то мимо него наверняка не прошли. Попробуем и с нашим председателем пообщаться…

На сим наш разбор ночных полетов был завершен. День пролетел быстро: я помог доку по хозяйству, поучаствовал в приготовлении самогона. Близился вечер и мы готовились идти к Тимохе. Доктор собрал какие-то склянки и инструменты в старый, видавший виды, кожаный саквояж. Да и сам он как-то приосанился, в лице появилась сосредоточенность, это не говоря о том, что перед уходом он тщательно умылся и причесался.

– Скажете док, – я с интересом посмотрел на него, когда мы уже вышли на улицу и направились в сторону домов, – а вы вообще какой доктор? Хирург или там, я не знаю, терапевт?

Мой вопрос заставил Костомарова удивленно вскинуть брови:

– Не угадали, Митт, – в его глазах мелькнул озорной огонек. – Я врачеватель немного иного… направления. Я – хранитель и защитник женского здоровья.

– Ааа… Ооо… – ответом было только смущенное мычание.

Док усмехнулся:

– Вы можете подумать, что я избрал эту специальность, дабы быть ближе к.... женскому полу. Максимально близко, – он хмыкнул. – Но меня притягивала не власть над телами пациенток, а власть над их вниманием. Как-то во время популярных в моем городе светских раутов, я услышал, как стайка уважаемых дам перешёптывалась об… Не буду называть фамилию, достаточно знать, что это был городской светило гинекологии, на прием к которому могли попасть далеко не все. Самое главное (для меня тогда) – почитали это за честь. Вот они, властные дамы, вооруженные мужьями громких фамилий и высоких званий, шушукаются о докторе, как тут он проплывает мимо них, собственной персоной. Размеренным таким шагом, с достоинством. И вся это компания тут же начинает перед ним мило улыбаться, делать комплименты, справляться о его делах. Я тогда же и подумал: вот и мне хорошо бы стать таким же героем. Вызывать внимание одним лишь появлением, быть ценным своими знаниями, пленять возможностью украсть часть моего рабочего времени. Да, звучит высокопарно и тщеславно, но что вы хотите от юноши в таком возрасте?

Мне даже нечего было ответить. Какой же он все-таки удивительный человек.

– Знаете, – неожиданно обратился ко мне док, – у нас с вами получается интересный такой тандем: я, в силу своих физических способностей, сижу на месте, подавая вам нужные сведения, проводя анализ и помогая в технических вопросах. Вы же, друг мой, являетесь ногами, руками, глазами, ушами, взваливая на себя самую утомительную часть задач. В некотором роде у нас взаимодополнение, говоря биологически – симбиоз.