Черный список - Чандлер Бейкер

– Нет, спасибо, – ответила Слоун. Ее слегка подташнивало. Грейс куда-то исчезла – видимо, чтобы подправить макияж после церковной службы. Как человек Грейс, наверное, лучше, чем она, размышляла Слоун, которая во время службы умудрилась ни разу не заплакать.

Кто-то похлопал ее сзади по плечу. Обернувшись, Слоун увидела Элизабет Моретти, уже протянувшую руки для дружеского объятия. У Элизабет были длинные каштановые волосы, однако ее улыбка слишком открывала десны. Зато она красиво одевалась, и сегодня на ней было дорогое облегающее платье с оборками, с которого, как предполагала Слоун, совсем недавно, буквально пару часов назад, были срезаны ценники.

– Не зря я надеялась тебя здесь встретить.

Об Элизабет Слоун, естественно, думала то же самое. Хотя это было менее вероятно, учитывая, что она работала не в «Трувив»…

Беспрерывно болтая, Элизабет то и дело поглядывала по сторонам. Она вела себя очень шумно.

– Такое горе… Хотя церемония прекрасная. Боже, какие цветочные композиции! Прямо помереть и не встать… прости за неудачный каламбур. Видишь того парня?

Повернув голову в сторону клумбы с фиолетовыми и оранжевыми анютиными глазками, Слоун увидела двух мужчин, беседовавших в тени дуба; каждому на вид слегка за сорок. Обоих можно было назвать счастливчиками, потому что им удалось сохранить волосы; однако и у того и у другого на голове уже образовались легкие проплешины телесного цвета.

– Того, который пониже ростом, – уточнила Элизабет. – Он пришел позже, поэтому не думаю, что ты его знаешь. Джейкоб Шор. Пару лет назад стал партнером в «Джексон Броквелл». Так вот, он значится в «Списке плохих парней». Я-то думала, что все знаю. Но, оказывается, нет! Прямо рядом с его именем было написано: «Пытался у себя в кабинете совратить молодую стажерку». Я чуть не умерла. Боже праведный! – Она перекрестилась, смерив взглядом церковный шпиль. – Можешь в такое поверить?

В самом деле, могла ли она?.. Слоун посмотрела на мужчину, который казался достаточно общительным. Дружелюбное лицо. Она вполне могла бы представить его своим любимым учителем физкультуры. Хищник по натуре? Это было бы слишком просто…

– Итак. – Элизабет вытащила складное зеркальце. – Он был в списке?

Слоун ругала себя за то, что, как назло, забыла сегодня солнцезащитные очки. Стало тепло, а она стояла с каменным лицом.

– А кто сказал, что я искала так кого-то? – спросила она с оттенком раздражения в голосе.

– Справедливое предположение.

Слоун почувствовала, что вспотела под горячим утренним солнцем.

Она и сама добавила бы его в тот список. Файл был анонимным. Просто документ общего пользования, болтающийся в туманном облаке Всемирной паутины. Добавлять и редактировать его мог кто угодно, поэтому она тоже решила не оставаться в стороне. Но потом что-то ее остановило. Почему?

– Прекрасно, прекрасно, ничего не говори. Не мое дело. – Но Элизабет до всего было дело. Она закрыла зеркальце. – Однако тебе нужно его туда внести. Это могло бы кому-нибудь помочь. Возьми быка за яйца. – И она похлопала ее по руке. – Знаешь, что я имею в виду?

Слоун не хотелось обсуждать это прямо сейчас. По крайней мере не с ней. Разве Элизабет не вела свой собственный список?

Остерегайся Эймса Гарретта…

– Прости, Элизабет. У меня что-то разыгрался насморк. Нужно в туалет. – Ее собственный голос показался Слоун слишком уж официальным. Что с ней произошло? Она окончательно потеряла из виду Арди и Грейс. Ей нужно как-то собраться, прийти в себя, хотя она и в самом деле ненавидела похороны…

Слоун обняла Элизабет. Ей не очень нравилось обнимать других женщин, знакомых по работе, но она все еще помнила, что Элизабет как раз из тех, кому это доставляло особое удовольствие.

– Захвати лак для ногтей, – бросила ей вслед Элизабет.

Слоун обернулась.

– Не поняла?

Элизабет пристально посмотрела на нее. Потом сложила ладони рупором.

– Это остановит стрелку на колготках.

Слоун махнула рукой в знак благодарности.

* * *

Внутри церковь, слава богу, почти опустела; лишь несколько человек, отставших от основной толпы, топтались на месте и вполголоса разговаривали. Ее шаги отозвались эхом от стен, когда она направилась в дамскую комнату, которая, как ей объяснили, находится где-то в восточном крыле.

Завернув за угол, Слоун едва не споткнулась. Та самая белая полоска на фоне темно-каштановых волос… Она всегда останавливала ее. У нее заколотилось сердце. Голова Эймса была опущена, словно в молитве. Но он не молился. Он разговаривал с Кэтрин Белл, стройная спина которой была прижата к стене. Первым побуждением Слоун было как-то вмешаться и прервать их беседу, но, как это часто происходит в профессиональной среде, в голове у нее сразу же начали прокручиваться различные варианты развития событий. Она отступила за угол, чтобы понаблюдать за парочкой издалека. Однако покалывание на коже явно предупреждало ее об опасности такого решения.

Что он ей сейчас говорил?

И потом: ей и в самом деле это нужно знать? Наверное, Слоун могла бы представить себя двадцативосьмилетней девушкой, натянуть туфли Кэтрин, втиснуться в ее платье и, таким образом, сделать «обоснованное предположение». Она понятия не имела, сколько времени уже беседовала эта парочка, но менее чем через минуту разговор закончился. В лифчике Слоун собралась тонкая струйка пота. Она чувствовала, как раздуваются ее ноздри, – так происходила всегда, когда она теряла самообладание.

Слоун ждала. Кэтрин с безразличным лицом направлялась в ее сторону. В тот момент, когда она повернула за угол, Слоун изобразила на лице крайнюю озабоченность.

– Прости, – вырвалось одновременно у обеих. Хотя Слоун в этот момент все-таки пыталась прочитать ее взгляд. Неужели Эймс – полный кретин? Или их разговор был абсолютно безобидным и Слоун просто слишком много себе нафантазировала?

Чертов список. В нем должно быть его имя! Всех нужно предупредить. Сам генеральный директор. Боже мой…

Кэтрин смахнула волосок с ресницы. Слоун улыбнулась, отступив назад, чтобы каждая из них могла чувствовать себя комфортнее. Кэтрин, казалось, была из тех, кто особенно ценил личное пространство.

Слоун мысленно просматривала свои первые впечатления о Кэтрин. Выбор одежды, который, как минимум, соответствовал ее вкусам, вот эти полшага назад – все это, по мнению Слоун, помогало ей сделать кое-какие выводы. Вероятно, Кэтрин не нравилось спрашивать мнение других людей. На самом деле она даже слегка напоминала Эбигейл: некая социальная неуклюжесть, неуживчивость, усугубляемая физической привлекательностью. Никто не подумал бы, что эти два признака создадут какую-нибудь проблему. Ну, потому что симпатяшкам вроде ее белокурой, голубоглазой дочери не давали замкнуться в себе, если только им самим не хотелось прослыть недотрогами. Предполагалось, что симпатичные люди поступают как Слоун, которая тоже была симпатичной, – но главным образом потому, что на протяжении многих лет она любила советоваться с другими людьми и действительно, на самом деле любила магазин «Нейман».