О, сколько счастья, сколько муки… - Анастасия Туманова

Неожиданно в течение его невеселых мыслей ворвался знакомый насмешливый голос:

— Так что ты, изумрудный, к нам не приезжай больше. Честно говорю — незачем.

Голос послышался так близко, что Илья вздрогнул и повернулся. В трех шагах от него, на ступеньках магазина «Мануфактура Федора Зайчихина», стояла Маргитка. Она была в простом ситцевом платье, шляпу держала в руке, и две толстых иссиня-черных косы свободно лежали на спине. Мельком удивившись, до чего же Митро распустил дочь — одна, на Сухаревке, среди бог знает какого жулья! — Илья поискал глазами того, с кем она разговаривала. Искать долго не пришлось: высокий парень стоял перед Маргиткой, опираясь одной рукой о стену магазина. Он был выше девчонки на две головы, на широких плечах, казалось, вот-вот затрещит новая красная рубаха. Из-под картуза, лихо сбитого на затылок, выбивался черный кудрявый чуб. «Цыган, что ли?» — заинтересовался Илья, подходя ближе. Физиономия парня вполне смахивала на цыганскую: густые брови, наглейшие черные глаза, белые зубы. Да куда же Митро глядит! — снова поразился Илья. Словно гриб у него, что ли, девка растет?

Как раз в это время Маргитка шагнула было со ступенек, но парень вытянул руку, останавливая ее. Протяжно, сквозь зубы, сказал:

— А ты меня не учи. Сеня Паровоз — сам себе царь и бог. Пожелаю — приду.

— Ну, приходи, коль соображенья нет, — зло бросила Маргитка. Илья видел, как побледнело ее лицо и сдвинулись к переносью брови. — Да только я к тебе не выйду.

— Отец велит — и выйдешь.

Маргитка вспыхнула было, но тут же, справившись с собой, издевательски усмехнулась.

— Оно, конечно, верно… Отец велит — выйду. Вот через отца теперь со мной и разговаривай! — Она отбросила его руку и сбежала со ступенек.

— А ну стой! — рявкнул парень.

Илья почувствовал, что пора вмешаться. Быстро подойдя к магазину, он взял стоящую к нему спиной Маргитку за руку. Та вздрогнула, дернулась было в сторону, но, обернувшись, растерянно улыбнулась:

— Илья? Что ты здесь делаешь?

— Совсем стыд потеряла? — спросил по-цыгански Илья. Не дожидаясь ответа, хмуро посмотрел на парня: — Оставьте девочку, господин хороший, душой прошу.

— Это еще кто? — удивился тот. Черные глаза его сузились. С некоторым беспокойством Илья подумал: вот только драки ему и не хватало.

— Дядька это мой, дурак, — выручила Маргитка. — За мной пришел. Все, Сеня, дорогой, прощай навек. Гуляй, соколик, с ветерком да без пыли! С богом, до свидания!

Она молола чепуху с улыбкой, но Сеньке явно было не до смеха, а Илье — тем более. «Что же такое получается? Он ей кто? Неужели…»

Сеньке наконец надоели издевательства девчонки. Процедив сквозь зубы: «Попомнишь еще, зараза…», он легко сбежал со ступенек и исчез в толпе. В ту же минуту Маргитка тряхнула рукой, освобождая запястье.

— Пусти, Илья. Чего вцепился?

— Не боишься? — спросил он.

— Чего это?

— Что отцу расскажу.

С минуту Маргитка молчала, закусив губу. Затем недобро усмехнулась:

— Не боюсь. Трепи языком, раз баба, а не цыган.

— Дура! — Илья едва удержался, чтобы не залепить нахалке оплеуху. — Кто он тебе? Ты с ним была, что ли?

— Тебе какое дело? Сватать собрался?

— Ах ты!.. — Не выдержав, Илья замахнулся. Но Маргитка ловко увернулась, вскочила на ступеньки. Без улыбки, враждебно сказала:

— Тронешь — загрызу.

Ее широкие ноздри, раздувшись, задрожали, зубы оскалились, и Илья невольно отшатнулся. Справиться-то он с ней, конечно, сумеет, но без глаза его эта ведьма вполне может оставить. А стоит ли она того, холера?

— Отец знает?

— Нет. — Маргитка, остывая, исподлобья взглянула на него. — Зачем ему знать?

— А как ты замуж собираешься?

— Никак. Очень надо! — Маргитка в упор посмотрела на Илью и вдруг залилась смехом. — Господи, морэ, а ты-то что беспокоишься? Смотрите вы, он волнуется, как я замуж пойду! Да что там, замужем, хорошего? Сосунков сопливых плодить? Мужнину рожу пьяную наблюдать? Из-под кулака у него не вылазить? А меня трогать нельзя — убить могу! Я — бешеная!

Илья озадаченно молчал. В который раз его ставило в тупик поведение Маргитки, которая, казалось, и в грош его не ставила, хотя он этой пигалице в отцы годился. Дать бы ей пару затрещин, в самом деле, чтобы хоть уважение имела… Но как же Митро ее так из узды выпустил?

Маргитка, казалось, угадала его мысли. Перестав смеяться, серьезно проговорила:

— Не думай, отцу все равно. Я же ему не родная. Какая разница, с кем падчерица пойдет?

— Ерунду говоришь, девочка.

— Правду. Думаешь, чего он меня замуж не гонит? Позориться не хочет, знает, что я… ну, в невесты уже не гожусь. И с Сенькой Паровозом у меня когда еще все было… — Зеленые глазищи придвинулись совсем близко, и Илья невольно отстранился.

— Ты… зачем мне это говоришь, чяери?

— Затем, что спрашиваешь, — пожала плечами девушка.

Илья давно отпустил ее руку, но Маргитка пошла рядом с ним сама. Солнце светило им в спину. Почему-то Илье было неловко смотреть на девчонку, и он разглядывал ее тень, бегущую впереди.

— А если б не я спросил, а другой кто? — наконец поинтересовался он. — Тоже б все рассказала?

— На других мне плевать. — Маргитка вертела в руках шляпу. — Проводишь меня домой?

— Сама не доберешься, что ли?

— Ну, Илья… Совсем ты ничего не понимаешь? Разве должна красивая цыганка одна домой идти? Я ведь красивая, Илья? Красивая? Как моя мама? Посмотри на меня!

Маргитка ускорила шаг, опередив Илью, резко повернулась. Теперь солнце било ей в лицо. В насмешливое смуглое лицо с сощуренными зелеными глазами, с неласковой улыбкой. Смеясь, Маргитка просунула между зубами розовый, острый кончик языка, и это окончательно вывело Илью из себя.

— Мать твоя сроду такой шлюхой не была! — резко сказал он и, не оборачиваясь, быстро пошел вниз по Панкратьевскому переулку.

Маргитка смотрела ему вслед, закусив губы. В уголках ее глаз дрожали слезы.

* * *

Домой Илья возвращался в сумерках и, едва свернув на Живодерку, понял: во дворе Большого дома что-то происходит. Казалось, там собралась вся улица: старая ветла была облеплена мальчишками, народ сидел на заборах и крышах, у калитки стояла целая толпа. Илье едва удалось протолкаться к дому. Подойдя, он услышал восхищенные крики:

— Давай-давай, работай!

— Живей, курчавая!

— Уже двадцать минут есть!

— Что такое? — недоуменно спросил Илья у Митро, который стоял у забора.

— Где Кузьма? — мрачно поинтересовался тот вместо ответа.