Единственная моя - Галина Владимировна Романова

Так может оказаться и с Образцовой.

Не выслушает ее ахинею сейчас, так она станет ходить к нему с утра пораньше ежедневно. И тем лишать его завтрака.

– Та-а-а-ак! – протянул он с угрозой. – И как это понимать? Как мог ваш Саша Сидоров…

– Степанов, – поправила она его осторожно. – Он представился не Сидоровым, а Степановым.

– Пусть так! – Бойцов по-бычьи завертел шеей. – Как мог ваш Саша Сидоров, живя с вами три года бок о бок, вдруг оказаться уважаемым всеми… – он едва не плюнул себе под ноги, цитируя начальство, – бизнесменом? Как?

– Я не знаю! Но это так!.. Если вы согласитесь выслушать мою историю до конца, то… Извините, но мне самой до сих пор не верится в это! – Жанна опасливо поежилась и добавила: – А вчера… Вчера, мне кажется, я виделась с тем самым киллером, убившим Сырникова, который оказался моим Сашей.

– Да вы что! – с притворным изумлением воскликнул Бойцов, глядя на девушку с величайшей жалостью, и издевательски всплеснул руками. – Да не может быть!!!

Кто бы мог подумать, такая красавица, и так ее перекосило! Так и хотелось пощелкать перед ее носиком пальцами и воскликнуть:

– Очнись, детка! Очнись! Если бы ты вчера встретилась с тем самым киллером, то сейчас уже наверняка отдыхала бы в морге. А не сидела бы тут передо мной и не несла пургу!

Но прав он таких не имел – Бойцов Дмитрий Степанович, призванный стоять на страже закона и обязавшийся когда-то охранять покой граждан. Даже таких вот – с чудинкой.

– Давайте с самого начала и по порядку, – одернул он себя и подстегнул ее, глянув строго из-под сурово сведенных бровей. – Иначе мы так и будем с вами топтаться на одном месте. Начнем с того момента…

Рассказ ее занял немного времени. Он слушал, не перебивая и воздерживаясь от вопросов. Поверить в повествование было невозможно, не верить было нельзя.

Если она говорила правду, а с какой стати ей было врать, если она, конечно же, и правда не сумасшедшая, то все его следственные мероприятия гроша ломаного теперь не стоили. И докладывать начальству ему было нечего. И он снова мог со спокойной душой писать рапорт об увольнении, потому что именно с этой угрозы начнет сегодня САМ его доставать.

Ведь как жена, так и эта девчонка могли заказать Сырникова, не так ли? А они в разработке у Бойцова не были.

Дмитрий глянул на оконное стекло, припушенное инеем. Подумал вдруг: а что в такой холод он станет делать – безработный? На лыжах пойдет по посадкам, опоясавшим их город по периметру? Коньки наденет и на местный каток выедет, толкать локтями малолеток с клюшками? Или подледной рыбалкой займется? Чем не занятие: сидеть с крохотной удочкой над крохотной лункой и ждать клева!

– Вы понимаете, что сейчас мне рассказали? – произнес он в величайшей маете. – Это же… Это же ни в какие ворота не лезет! Это же напоминает…

– Бред сумасшедшего. Понимаю, – кивнула она, разложила перчатки на коленке и начала поочередно загибать на ней пальчики из тонкой лайковой кожи. – Мне и самой вчера казалось, что я сошла с ума. Не верила, конечно, поначалу. Но факты вещь упрямая, так вы, кажется, в милиции говорите.

– Факты! Какие факты?! Фотография в журнале – это факт?! – завопил он, хотя понимал, что вопль его от слабости.

Ну не знал он теперь, с чего начинать и за что зацепиться.

– А у вас есть с вашим Сашей общие фотографии? За три года вы вместе когда-нибудь фотографировались?

– Мы? С Сашей? – Она подумала. – А знаете, нет! И его фотографии у меня нет, как ни странно! Только теперь додумалась, что он ни разу не сфотографировался вместе со мной. Надо же…

– Три года, Жанна! Три года!!! Вам никогда не казалось это странным?! – снова чрезвычайно громко заговорил Бойцов и тут же прикусил язык.

А у них с Шурочкой, между прочим, тоже не осталось ни одной общей фотографии. В его доме не осталось. Может, они и существовали где-то, в ее фотоальбоме, например. В ее мобильном, в ее фотоаппарате, компьютере, но это все если и имелось, то у нее. У него их не было! И фотографии Шурочки у него тоже не осталось. И он не помнил даже, носил ли ее когда-нибудь в своем бумажнике.

– Я старалась не замечать никаких странностей. Это Катька все выискивала странности в нашем с ним знакомстве, в том, какое он имя мне придумал.

– А какое имя он вам придумал?

– Снежанна… Меня вообще-то Жанной зовут, а Саша… Теперь уж не знаю, как его называть… Так вот, он все шутил, что нашел свою Жанну в снегу, значит, быть мне Снежанной. Катерина и по этому поводу язвила тоже.

Бойцов чертыхнулся.

Первое попадание имелось.

Жену покойного Сырникова звали как раз Снежанной. Дмитрий еще не имел возможности с ней пообщаться. Учитывая трагизм ситуации, траур по усопшему, ее высокое положение в обществе и все такое, к ее телу он допущен не был. САМ с ней говорил и выражал соболезнования, но факт оставался фактом – жену Сырникова звали Снежанной. И в миру, и по паспорту.

Это вам как?!

– Еще какие странности находила в вашей совместной жизни с Сашей ваша подруга?

– Ну… Она считала, что игрой в бильярд невозможно заработать столько денег, – начала перечислять Жанна. – Это потом уже она мне проговорилась, что нет и не было никакого загородного клуба, да я вам рассказывала…

– Да, рассказывали.

Он с тоской глянул в монитор.

Включать компьютер, нет? Протоколировать ее безумные утверждения или повременить? Что, если она все придумала, чтобы отомстить неверному, бросившему ее Саше? Он сейчас возьмет ее показания на карандаш. А она потом бросится в объятия блудного мужа, который вдруг вернется к ней, и с чем останется он – Бойцов?

С носом! К этому, как следствие, понимающие, с язвинкой, ухмылки со стороны коллег. Недовольство, которого и так не перелопатить, руководства. Выговор, невыплаченная премия, урезанная тринадцатая зарплата. Плюс к этому внутреннее неудовлетворение, что его поимела какая-то девчонка.

Нет, не нужно, пожалуй, ничего записывать.

А если он не станет протоколировать ничего, оставит их беседу в секрете один на один? На сегодняшнем совещании промолчит и никому ничего не скажет про Сырникова, который, возможно, три года морочил голову глупой девчонке, жил двойной жизнью, обманывая сразу двух женщин, но при этом называя их одним именем, что тогда?

А ничего! Никто же ничего не узнает!

Сырников мертв. А вместе с ним, получается, мертв и Саша Степанов – так, кажется. И вместе с ними, пардон, вместе с ним похоронены будут и его секреты.

Жена станет оплакивать любимого и любящего мужа и отца своих детей. Со временем забудет его, снова выйдет замуж и так и не узнает, что ее Вова Сырников последние три года перед своей кончиной параллельно имел еще одну семью, где назывался иначе и выдавал себя за игрока в бильярд, чем будто бы и зарабатывал.