Жизненный круг - Ирина Кедрова

– Лерочка, не суй свой нос в костер, поджарится вместе с шашлыком, – пошутил Петя, отметив шуткой, что у нее и в самом деле нос чуть длиннее, чем ей хотелось бы.

– Да ну тебя, Петька, – обиделась Лера, однако, спрятав обиду, примирительно продолжила, – аромат стоит: удержаться трудно!

– А ты не удерживайся, – поддержал разговор Виктор. – Зачем скрывать свои эмоции?

Он многозначительно придвинулся к Лере, обхватил ее за талию и прижал к себе.

– Пусти, – кокетливо вывернулась из-под его руки Лера, – люди смотрят.

– Люди! – обратился ко всем Виктор. – Не смущайте нас, пжалуста: мы хочем любить друг друга.

Ребята веселились, перекидывались шутками, наверное, добродушными и принимаемыми в их кругу, но Люде эти шутки казались пошлыми. Ей было скучно, и она ругала себя за то, что ввязалась в поездку. Девчонки давно уже заманивали ребят прелестями полуобнаженных тел, а она сарафан не сняла, не решившись оказаться в купальнике среди малознакомых людей. Женька пытался ободрить ее взглядами и словами, видя, как не вписывается она в компанию. Парни, конечно, заметили ее девичью привлекательность и старались показать ей, что они тоже ничего. Но чем больше они оказывали ей внимание, тем непримиримее становились их подружки.

Усевшись в стороне от ребят на расстеленное полотенце, Люда принялась читать детектив, который захватила с собой на всякий случай.

– Что читаем, миледи? – перед ней присел Григ, взял из ее рук книгу, прочитал, – «Смерть под парусом». Читали, – немного полистав, прочел, – «она фантастически хороша, томная грация, нервный рот, тонкие белые руки, длинные стройные ноги». О, леди, это о вас.

– Не льсти.

– Я не льщу, я вижу: девушка скучает. Хорошая девушка. Решил поговорить.

– О чем?

– О жизни. Ты, наверное, думаешь: мы – неучи, что с нас возьмешь? А знаешь, почему я в путягу пошел? Отец у меня – начальник большой, у него все есть, а я сам хочу всего добиться. После путяги на завод пойду, буду гайки крутить. Сам. А потом в институт поступлю, при заводе. Инженером стану. Не от студенческой скамьи, а от станка заводского.

В словах Грига звучала привлекательная уверенность. Людмила внимательно посмотрела на собеседника и увидела не того кривляку-болтуна, каким он до сих пор казался, а человека, убежденного в правильности намеченного жизненного плана. Минут через десять к ним подсела Тамара. Капризно сложив губы и манерно опершись на плечо Грига, спросила, придав голосу завораживающую интонацию:

– Уединяетесь? Пойдем, мой свет, к костру на трапезу, пусть девушка почитает. Не будем ей мешать.

– Сейчас, Томчик, приду. Иди, занимай лучшие места, – ответил Григ, аккуратно сняв со своего плеча ее руку. Дождавшись, когда Тамара отошла, предложил, – пойдем к костру, а то Женька буравит меня злыми глазами.

– Пойдем, – она встала и пошла к ребятам, за ней двинулся Григ, потом он опередил ее и, подбежав к костру, сел рядом с Тамарой.

Что произошло, неясно, только Люде стало интересно, и она уже полностью принимала мальчишеские шутки, ее не коробило вычурное обращение «леди», и не придавала она значения косым взглядам девчонок. Усевшись между братьями-близнецами и чувствуя себя уверенно под их добродушной защитой, она рассматривала Грига и сравнивала его с Женькой. Григ – высокий, красивый, умный, знающий, чего он хочет от жизни, – притягивал к себе. Он показался тем самым принцем, который должен приехать на «волге», и хотя никакой «волги» нет, а есть старенький катер, пыхтящий у берега грустное напоминание, что время островной жизни неумолимо идет к концу, Люда поняла: это – ее принц.

Видя грустные Женькины глаза, понимала также, что делает что-то не то, что-то совсем не нравящееся ее другу. Однако это уже было неважно. Распахнулось сердце, рванулось, застучало громко, так громко, что любой и каждый при желании мог его услышать. И Григ услышал: взглянул ей в глаза удивленно, а потом улыбнулся легко. И хотя он по-прежнему «кадрил» Тамару, Люда знала: он обязательно будет искать с ней встречи. По крайней мере, она это предполагала.

В город вернулись поздним вечером, Женька проводил девушку до подъезда, почти не разговаривая. «Обиделся? – думала Люда. – На что? Сам привел меня к ребятам. Хуже было бы, если бы я весь день букой просидела».

– Жень, ты что молчишь? – примирительно спросила она.

– Так, – ответил он. Потом долго молчал и вдруг выпалил, – Людок, давай встречаться.

– Мы и так встречаемся, – сделала она вид, что не поняла, о чем разговор.

– Не так. Я люблю тебя. А ты? – задал он глупейший вопрос, и на него надо отвечать. Да как ответить, чтобы не обидеть этого милого и доброго мальчишку?

– Жень, – потянула она просительно, – не обижайся. Ты – хороший, ты – друг. Но любовь – это другое. Может, когда-нибудь… Ты извини.

Что еще скажешь? И чего еще ждать? Он развернулся и пошел от нее.

– Женя, – крикнула Люда в темноту, но только звук удалявшихся шагов звучал ей ответом.

Через пару дней Григ встретил Люду около дома, и закружилась она в первой любви, полной надежд и переживаний. Все вокруг изменилось до неузнаваемости. Солнце смеялось, согревая теплыми лучами, когда она бежала на свидание к любимому. Дождь тосковал вместе с ней, когда его рядом не было. Да что дождь? Без Грига мир прекращал свое существование. По улицам двигались машины и спешили куда-то прохожие, в кинотеатрах герои фильмов увлекали зрителей трудовыми достижениями и боевыми подвигами, вся страна в едином порыве строила светлое будущее человечества, и в этом строительстве активно участвовали студенты экономического техникума, постигая азы бухгалтерского учета. Только все это проносилось мимо Люды, ибо она воспринимала свою теперешнюю жизнь в зависимости от встреч с единственным, неповторимым, самым умным и самым красивым Григом. Они мало говорили о любви, точнее, о ней совсем не говорили. Просто встречались, шли неважно куда, говорили обо всем, а во всех словах и действиях ощущалось одно: ты – мой, ты – моя, и мы не можем друг без друга. По крайней мере, так чувствовала Люда.

Мчались с огромной скоростью месяцы, и бесконечно длились минуты, в которые Грига не было рядом.

Однажды Люда пригласила его к себе домой. Маме хотелось увидеть молодого человека, внезапно вырвавшего дочь из-под материнской опеки, отобравшего ее у отца. Тот пришел с цветами, и с галантной учтивостью преподнес их:

– Это вам, Анна Васильевна.

– Спасибо, – выдохнула мать и закраснелась, подумав: «А ведь Коля мне цветов не дарил, и никто не дарил».

Она поставила цветы в вазу, и, смахнув слезы с глаз, ушла на кухню готовить чай. Потом пили чай, и разговаривали о жизни. Люде казалось, что мать слишком активно расспрашивает Грига о семье и взглядах на жизнь. А Григ был спокоен, с гордостью рассказывал о родителях, особенно упирая на всемогущество отца, упомянул о том, что любит музыку и старые фильмы, посмеялся с Анной Васильевной над переживаниями Люды, сетовавшей, что комитету комсомола приходится вести яростную борьбу против двоечников и прогульщиков.