Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

— Нет, это очень хорошая идея. Ведь ты в курсе всего, что происходит. Элинор уже просила тебя помочь ей, к тому же ты один из наших друзей, и мы уверены, что с тобой ее репутации ничто не угрожает. — Он хохотнул. — Возможно, она является единственной женщиной, чья нравственность в твоей компании будет в безопасности.

— Очень смешно, — проворчал Валентин и направился к двери.

Волею случая он оказался именно там, где меньше всего хотел быть, — в центре семейного конфликта, обремененный обязательством перед обеими противоборствующими сторонами. И с ярко выраженным чувственным влечением к одной из них.

Казалось бы, ему безопаснее и логичнее убедить Элинор в том, что он никуда не годный пример для подражания и что ей пора подобру-поздорову вернуться в клан Гриффинов. Тогда отказ от его услуг был бы ее собственным решением и в то же время конец ее мятежа освободил бы его от обязательства перед Мельбурном.

Валентин остановился в дверях и оглянулся на Элинор, беседовавшую с сестрами Хаусен. Напряжение, которое он ощутил в паху, означало чистейшую похоть. И снова слышался снизу громкий хохот дьявола.

— Он опаздывает, — сказала Элинор, расхаживая взад-вперед по вестибюлю.

— Да, миледи, — подтвердил Стэнтон, поворачивая туда-сюда голову следом за ней.

Она места себе не находила и была слишком взволнована, чтобы спокойно сидеть в гостиной в ожидании Деверилла. Даже ноги ее при ходьбе из угла в угол двигались гораздо медленнее, чем мчались мысли.

Было очень разумно заручиться помощью маркиза для реализации ее планов. Если ей хотелось поскорее стать свободной, то кто мог научить ее этому лучше, чем самый беззаботный человек в Лондоне? В этом был смысл еще и потому, что люди, которых он знал, и которые ему нравились, обладали такими же качествами, так что, возможно, именно он мог бы подсказать ей кандидатуру будущего мужа. Она, естественно, не имела намерения выходить замуж за какого-нибудь скучного, занудного типа, которого одобряет Мельбурн. Правда, ее привлекал сам лорд Деверилл, но это еще не означало, что она хотела бы включить его в этот список. Вовсе нет!

Элинор останавливало то, что, как бы ни волновало ее присутствие Валентина, он являлся другом ее братьев. И был относительно безопасен, и она его давно знала. К тому же он, как и все приятели ее братьев, знал правила приличия. Хоть и не всегда им следовал в своей бурной жизни.

— Правила, — прошептала она, поправляя шляпку так, чтобы она сидела на голове еще более кокетливо. Вот почему ей нужно воспользоваться услугами Валентина — чтобы встретить кого-нибудь вполне подходящего для себя. Правила, предписывающие не прикасаться к Нелл, не воспринимать ее всерьез как существо женского пола, а воспринимать как… ребенка. Да, именно так. Ее можно было потрепать по головке и сказать, чтобы она бежала по своим делам и была хорошей девочкой.

Но она устала, черт возьми, быть паинькой. Следует признать, что ее первая вылазка прошла из рук вон плохо. Но теперь она больше не будет столь опрометчивой в выборе компаньона или времяпрепровождения.

На подъездную дорожку свернул пароконный двухколесный экипаж спортивного типа. У Элинор, вышедшей из портика, когда маркиз Деверилл остановил перед входом пару отлично подобранных лошадей серой масти, перехватило дыхание. Элегантно одетый, он являл бы собой образец добропорядочного аристократа — если бы не дьявольский блеск в глазах.

— Доброе утро, — приветствовал он ее, прикасаясь к полям серой шляпы. Его ливрейный грум спрыгнул на землю с запяток, чтобы принять из его рук вожжи.

— Вы опоздали, — упрекнула его Элинор, главным образом для того, чтобы подольше полюбоваться его видом и напомнить себе, что она сама попросила его заехать.

— Мне показалось, что речь шла о свободе, — медленно произнес он, спрыгнув на землю. — Я сделал свободный выбор и остался этим утром в постели подольше. — Он усмехнулся. — Всю ночь ворочался и плохо спал.

— Что же было причиной? — спросила она.

— Да как вам сказать…

— Доброе утро, Валентин, — прервал его Себастьян, спускаясь мимо нее по ступеням и протягивая руку.

— Доброе утро, Мельбурн. Мы с леди Элинор собираемся прокатиться.

— Я так и понял. — Герцог перевел взгляд на нее. — Элинор, могу ли я попросить тебя вернуться не слишком поздно, чтобы успеть вместе с Пип и со мной на чашку чаю к тете Тремейн?

Тетушка Тремейн. Ведь это их единственная, близкая родственница, родная сестра ее матери, а она совсем забыла, что они сегодня должны быть у нее на чаепитии.

— Я вернусь к двум часам, — заверила Элинор, и ее брат кивнул.

— Значит, в парк? — спросил Деверилл, когда Стэнтон помог Хелен взобраться на высокое сиденье и ливрейный грум разместился рядом с ней.

— Если только вам не придет в голову какое-нибудь другое место с большими возможностями, — сказала она в ответ, твердо намеренная не трусить ни перед чем, даже перед его огромными познаниями в области греха.

— Какими же?

— Возможностями для меня наблюдать и учиться на вашем опыте.

Улыбка на его лице расплылась еще шире.

— Парка вполне достаточно, — заверил он. Их экипаж свернул с подъездной аллеи в сторону Парк-авеню. — Я-то думал, что вы намерены стать свободной и раскованной, — продолжил он мгновение спустя.

— Так оно и есть.

— В таком случае, почему вы позволяете Мельбурну указывать, когда вам следует возвращаться?

— Потому что очень хочу увидеться со своей тетушкой. Он лишь напомнил, что я обещала навестить ее.

Влившись в густой транспортный поток, он взглянул на нее.

— Полагаю, что не существует жестких правил относительно того, как следует трактовать степень раскрепощенности, но могу сказать, что я, например, никогда не даю обещаний. — Потому что опасаетесь не сдержать слово?

— Нет. Просто не люблю чувствовать себя обязанным. В этом все дело, леди Элинор. Обычно я поступаю так, как мне нравится.

Элинор нахмурила лоб.

— Мне кажется, вы не правы, — медленно, словно размышляя вслух, произнесла она. — Быть свободным не означает поступать всем наперекор.

— Правильно. Это означает относиться ко всем остальным безразлично.

— Это ужасно!

— Но это правда. Мне показалось, что вы здесь для того, чтобы учиться?

Может быть, он заманивает ее, играя роль адвоката-дьявола, в свои хитроумные сети, откуда ей не выбраться?

— Значит, вам нет дела до всех остальных? Так почему вы тогда спасли меня?

— Во-первых, можем ли мы говорить открыто? — спросил он, указав на Хелен, сидевшую за ее спиной.

— Я доверяю Хелен, — заявила она, надеясь, что не ошиблась в ней. Другого способа поговорить с Девериллом, чтобы не пострадала ее репутация, она не придумала. — Однако, спрашивая меня о преданности моей служанки, вы снова показали, что беспокоитесь о ком-то, кроме самого себя, а конкретнее — обо мне.