Экстрасенс разбушевался - Анатолий Дроздов

В аэропорту в офисе «Люфтганзы» я оплатил заказанные заранее билеты, и мы с Викой отправились к стойке регистрации рейса на Буэнос-Айрес. По пути я бросил в почтовый ящик два конверта. Один – в адрес клиники с заявлением о расторжении контракта. Второй – в региональную редакцию газеты «Бильд» во Франкфурте-на-Майне. Невежливо улететь, не попрощавшись с теми, кто тебе в том способствовал.

Генкель скучал, сидя за столом. За окном редакции газеты «Бильд» кипела жизнь: по улицам ездили машины, торопились прохожие, гуляли парочки, но это совершенно не интересовало репортера. «Франкфурт – скучный город, ни одной сенсации за последний месяц, – думал он. – А газете они требуются. Нет сенсации, нет и тиража». Еще больше сенсация была нужна самому Генкелю. Его последний репортаж о крысах, обнаруженных в муниципальных домах, интереса у читателей не вызвал. Как ни старался репортер, нагнетая страсти, да и фото мерзких грызунов выглядели внушительно, на сенсацию статья не потянула. Вот бы разорившийся финансист с крыши небоскреба спрыгнул! А еще лучше – руководитель СДПГ[28] проворовался и потратил партийные деньги на любовницу. ХДС[29] не тронешь – «Бильд» его поддерживает, так что социалисты в самый раз. Как можно было бы завернуть! Генкель аж зажмурился, представив.

– Вам письмо.

Репортер открыл глаза. Перед ним стоял посыльный и протягивал толстый конверт.

– Данке, Курт, – сказал Генкель, взяв пакет. Курт кивнул и ушел. Репортер взял ножницы и отрезал ими полоску на конверте. Резким движением вытряхнул его содержимое на стол. На мгновение замер при виде небольших книжечек с черным орлом на обложке. Затем схватил одну и открыл. Рассмотрев текст и фото, бросил и схватил вторую. Подержал в руках и отложил. После чего, наконец, взял листок бумаги. Пробежав глазами текст, отложил письмо и схватился за телефон.

– Чего тебе, Гюнтер? – проскрипел в наушнике недовольный голос главного редактора.

– Добрый день, босс! – отрапортовал Генкель. Шеф любил, чтоб его называли на американский манер. – У нас, кажется, сенсация.

– Бегом ко мне! – повеселевшим голосом приказал главный. – Живо!

Спустя несколько минут, положив на стол письмо и документы, он задумчиво посмотрел на стоявшего перед ним Генкеля.

– Надо же, – заключил, крутнув головой. – И с чего русский написал именно тебе?

– Я ему понравился, – улыбнулся репортер.

– Не ты, а «Бильд», – осадил шеф. – Просто из наших репортеров он знаком только с тобой. Повезло. Значит так. Через час жду от тебя статью. Заголовок… – он задумался. – «Жадный управляющий клиникой выгнал из Германии уникального целителя. Кто теперь поможет немецким детям?» С бильд-редактором подберешь фото из архива. Исцеление детей, их радость, счастливые лица матерей. Крупным планом лицо этого Мурашко. Он засранец еще тот, но сенсация есть сенсация, так что пусть будет. Подними свой репортаж с пресс-конференции русского, вставь оттуда несколько цитат.

– Сделаю, босс! – кивнул Генкель.

– Текст неси сразу мне. А затем звони Баху и зови его в редакцию. Русский просил отдать ему виды на жительство, вот и вернешь, – главный улыбнулся. – Заодно спросишь, за каким дьяволом комиссар забрал у целителя с супругой паспорта. И неважно, что ответит. В комиссариат не едь, как бы ни настаивал. Там не позволят снять нужную сцену.

– Понял, – улыбнулся репортер, уловив замысел редактора.

– Завершив с Бахом, потроши Шредера. Раскрути его по полной. Разузнай, сам ли додумался недоплачивать целителю, или получил такое указание от кого-то из земельного правительства? Куда шли сэкономленные деньги? На лечение детей или кому-то в карман? Подкупи бухгалтера, пусть даст полную выкладку. В расходах не стесняйся. Я прикажу выдать десять тысяч марок. Будет мало, выпишу еще. Далее по обстоятельствам. Обнаружишь ниточку к чиновникам, пробегись по ней. Не найдется, опрашивай матерей исцеленных детей. Пусть страна видит, что мы потеряли по вине пары идиотов. Интересно, куда улетел русский?

– В США, босс!

– Почему так решил?

– Вот же! – репортер взял со стола листок и отчеркнул ногтем строчку. – «Когда вы получите это письмо, я буду за океаном». У русского были другие паспорта, это очевидно. Чьи? Американские, конечно. Только янки могут так переманить нужного человека. У них это в крови[30]. В США, больше некуда.

– Так и напиши, – кивнул главный. – По пока неподтвержденным сведениям… В США – это хорошо. Разыщи расценки на лечение в их клиниках и сравни с нашими. Это станет вот та-а-ким гвоздем в гроб Шредера, – он показал пальцами. – А то вздумал экономить. Надо же додуматься: угрожать сбежавшему из СССР целителю высылкой обратно на расправу КГБ. Шредер опозорил нашу молодую демократию перед лицом всего мира! – с пафосом произнес шеф и добавил: – Не забудь вставить это в текст.

К себе Генкель возвращался чуть ли не бегом. От предстоящих дел пухла голова, но он радовался. Статья выйдет на первой странице. Это великая удача для репортера. А потом будут и другие. Его имя прогремит на всю Германию. Гонорары будут соответствующими, и оклад повысят. Есть за что стараться. Он бы очень удивился, если бы узнал, что на такой его энтузиазм и рассчитывал человек, отправивший письмо.

* * *

Трансатлантический перелет мы с Викой благополучно проспали. А поскольку летели вслед за солнцем в аэропорт Буэнос-Айреса прибыли вечером. Отдохнувший, но слегка вялый я вышел на трап и вдохнул теплый воздух. Он пах океаном и выхлопными газами. Ими щедро наделял атмосферу подъехавший к трапу автобус. Ну, здравствуй, Аргентина! Твои граждане прибыли.

За бортом было теплей, чем во Франкфурте – градусов двадцать. Из весны Северного полушария мы прилетели в осень Южного, это ощущалось. Я помог Вике спуститься по трапу и снять плащ. Затем стащил свой. Так, с плащами через руку, мы и вошли в здание аэропорта, встав в очередь на пограничный контроль. Двигалась она быстро. Наконец я подошел к окошку и протянул офицеру паспорт. Он взял, раскрыл, сличил фотографию с оригиналом и спросил что-то по-испански.

– Извините, офицер, – ответил я на языке Шекспира, – но испанского не понимаю. Говорю на английском и немецком.

– Гражданин Аргентины не знает испанского? – изумился он, переходя на английский.

– Я русский, как и моя жена. Паспорта нам выдали в посольстве Аргентины в Москве.

– Подождите!

Он вскочил с места и куда-то убежал. Воротился скоро в сопровождении невысокого, пузатого офицера – явно начальника. Тот держал в руках мой паспорт. Миновав стойку, офицер подошел ко мне.