Сердца не покоряют силой - Мария Берестова

Она никогда не предполагала, что брак такого рода когда-нибудь будет грозить ей, и, безусловно, её характер не позволял ей со смирением принять участь подобного рода. Но то, что А-Ларресы, кажется, чувствовали себя искренни виноватыми за то, что втянули её в эту историю, не укладывалось у неё в голове.

– Это нормально! – повторила она, пытаясь убедить то ли его, то ли саму себя.

Эртан нахмурился и сложил руки на груди. Несколько секунд он прожигал её суровым взглядом, а потом тихо, но веско ответил:

– Знаешь, Рэми. Нет никакого толка в том, чтобы быть правителем страны, если ты не можешь открыто признать, что браки, которые не учитывают чувства людей, – это ненормально.

Рэми удивлённо заморгала, потрясла головой, словно пыталась вытрясти его слова из своих ушей и отчаянно нахмурилась. Вот уж кто-кто, а правители стран более всех друг понимают, как мало значат чувства там, где начинаются политические интересы!

– Хмм, – с любопытством понаблюдал за её реакцией Эртан, склоняя голову набок, после чего с весёлой улыбкой заметил: – А как же реплика о том, что с таким политическим курсом и столь безмозглым правителем недолго Мариану стоять?

Принцесса приняла достойную позу, скорчила надменную физиономию и в том же тоне ответила:

– Ба! Явно не в моих интересах учить вашего правителя в этом вопросе уму-разуму!

Эртан одобрительно рассмеялся. Лицо его ощутимо расслабилось, а поза стала менее напряжённой.

– Окажешь мне честь приватной беседой в парке? – поинтересовался он, протягивая ей ладонь в приглашающем жесте.

Рэми посмотрела на его руку с тем же недоумением и скепсисом, что и всегда, но согласие дала. В отличии от своей руки.

В саду Эртан завёл её в беседку и некоторое время собирался с мыслями, подперев подбородок рукой и хмурясь самому себе. Потом начал издалека:

– Понимаешь, Рэми, мы тут, в Мариане, вообще не сильны в политических браках, – попытался объяснить он. – Во внешнеполитических, – тут же поправился он. – Хотя и… нет, знаешь, – потерял мысль он, – последним А-Ларресом, который женился по расчёту, был мой прадед.

Рэми вежливо слушала, не понимая, к чему он ведёт.

Запустив пальцы в волосы, Эртан продолжил:

– И, наверное, мне стоило подумать как раз о нём, но, понимаешь, все помнят, что его брак был счастливым, но как-то забывают, что начался-то он с того, что моя прабабка целый год носилась за ним по всему Мариану с кинжалом в руках и пыталась убить.

– Впечатляет, – бледно улыбнулась Рэми, всё ещё не понимая, как это введение в семейные хроники относится к ней.

– Не то слово! – неожиданно рассмеялся Эртан и тут же посерьёзнел: – Она ведь его убила, Рэми. Ну, почти, – снова быстрая поправка. – Сама зарезала, сама потом и выхаживала. Прадед так потом всю жизнь и смеялся, что не знает, с чего бы такая честь, не иначе как кровь ему к лицу оказалась, – слабая усмешка. – А прабабка отшучивалась, что уж больно хорош был, бледный с красными подтёками, рука не повернулась добить. Но с тех пор у нас в семье как-то и завязали с этим делом… ну, чтобы по расчёту, – пояснил он.

Рэми очаровательно улыбнулась:

– Пока Рассэлу не пришла в голову блестящая идея женить тебя на ниийской принцессе.

– Да! – обрадовался неожиданной помощи Эртан, совсем сбившийся с мыслей. – Ты даже себе представить не можешь…

Он опять запнулся, но она с понимающей улыбкой подхватила:

– Всех выгод открывающихся политических перспектив. Как раз могу. Зачем этот брак понадобился вам, я понимаю. А вот зачем он был нужен отцу… – её лицо искривилось застарелой обидой.

Эртан с пониманием кивнул и уточнил:

– А ты ему напрямую говорила, что не хочешь? Может, он не так понял?

Рэми смерила его скептическим взглядом и заверила:

– О, я закатила замечательный скандал. Но всё, что получила в ответ, – решение, мол, принято, не вижу причин отказывать, умён и хорош собой, бери и не жалуйся, – скривилась она.

Учитывая, что Эртан мог сходу назвать десяток причин, по которым ниийский король мог бы ему отказать, ясности эти сведения не добавили.

– Ну, кажется, его надежд я не оправдал, – соскоморошничал Эртан, на её вопросительный взгляд пояснив: – Не так уж умён и не так уж хорош собой, как мы вчера выяснили.

Со смущением Рэми неопределённо повела плечом, явно не желая вдаваться в подробные беседы о вчерашнем.

Разговор заглох. Эртан окончательно потерял ту мысль, которую пытался высказать, а Рэми так и не поняла, что он пытался объяснить.

Должно быть, это просто была неудачная попытка сказать: «Извини, я не хотел, чтобы так получилось».

Снова поопиравшись подбородком на ладонь, Эртан снова собрался с мыслями и выдал следующую тему:

– Рэми, давай разбираться теперь, что делать дальше. Мы все, прежде чем принимать дальнейшие решения, хотим узнать, чего хочешь ты, – декларировал он.

От таких деклараций принцесса растерялась настолько, что потеряла контроль над выражением своего лица. Вместо удачного надменного ракурса оно вытянулось, а изящный рисунок бровей поломался. Эртан следил за этой переменой с недоумением: как ему казалось, вопрос его не должен был показаться чрезмерно сложным. Однако мелькнувшая в её глазах растерянность натолкнула его на верные мысли, и он уточнил:

– Тебя обычно не спрашивают, чего ты хочешь, да?

Рэми, возвращая контроль над лицом, хлопнула ресницами:

– Да, – сказала она и чопорно поджала губы: – Жизнь принцессы подчиняется понятию долга, не личных желаний.

Приподняв брови, Эртан сделал изящный взмах рукой и отметил:

– Так то – жизнь ниийской принцессы. А ты теперь жена повелителя Мариана, так что прежние правила на тебя больше не распространяются.

Понимая всё меньше, Рэми нахмурилась и смерила его тяжёлым взглядом:

– И каким же правилам подчиняется моя жизнь теперь? – чуя подвох, уточнила она.

Картинно поозиравшись по сторонам и деланно задумавшись, Эртан не разочаровал:

– Похоже… слушай, а ведь вправду! По всему выходит, что теперь твоя жизнь подчиняется тем правилам, которые устанавливаю я! – с показным изумлением и восторгом резюмировал он.

– Прекрасно, – сложила руки на груди Рэми, посылая ему холодный взгляд. – И будет ли ваше повелительство так любезно, чтобы разъяснить мне, в чём именно эти правила заключаются?

Выпятив грудь колесом, его повелительство принял на себя самый торжественный вид и тоном восседающего на троне императора поведал:

– Конечно, я буду столь любезен! – и снова перешёл на дружелюбную манеру: – Полагаю, ни в чём.

От неожиданности Рэми закашлялась.