Сердца не покоряют силой - Мария Берестова

– А с лентами дальше что? – улыбнулась невольно Рэми. – Как они связаны с грядущим замужеством? – припомнила она его предположение.

– А с лентами дальше самое интересное, – с удовольствием поведал Эртан. – Если девушка повязывает такую ленту на правую руку – значит, её сердце свободно, но она хотела бы принять чьи-нибудь ухаживания. А если на левую – значит, сердце занято, и она ждёт каких-то шагов от конкретного молодого человека.

– Красивая традиция, – решила Рэми. – Не хотелось бы лишать её ваших девиц.

Эртан с радостью воскликнул:

– Так ты согласна поучаствовать? – и, получив кивок, с воодушевлением объяснил: – Понимаешь, за твоими лентами особенно много девиц придёт, считается же, что ты особенно удачлива, раз вышла замуж за ралэса, так что и твои ленты приманят женихов повыгоднее!

Рэми улыбнулась. Её настроение значительно улучшилось, и она даже не злилась на Лис с её шуточками.

– Раз уж у нас есть время, – заметила она, – расскажи, что всё-таки означают все эти цвета, – потрогала края лент. – Должна я знать, в чём ты мне напризнавался!

– Я сам половины не знаю, – рассмеялся он, но всё же принялся с увлечением рассказывать о тех цветах, про которые помнил.

Церемония с ленточками и цветами прошла шумно и весело, и Рэми даже в какой-то момент почувствовала себя счастливой – такой искренней радостью светились лица незнакомых ей девушек, с таким пылким восторгом они желали ей счастья, так мило они хлопали в ладоши, когда случайно выбранная лента совпадала с их ожиданиями по цвету.

Но радость и оживление мгновенно слетели с неё, когда они добрались до дому, и она осознала, что, пусть Лис и наплела ей чуши, день свадьбы, как ни крути, заканчивается брачной ночью.

На принцессу снова напала мертвенная бледность. Она напрасно пыталась приободрить себя мыслью, что, во всяком случае, её супруг «хорош собой и слывёт рыцарем» – почему-то это ни капли её не успокаивало.

Рэми настолько ушла в свои невесёлые мысли, что даже не заметила, как Эртан привёл её в какую-то незнакомую ранее комнату – Лис вчера весь вечер готовила грандиозные покои для новобрачных, вытащив с чердаков все доступные богатства, чтобы не упасть в грязь лицом. Просторные покои радовали не только расшитым золотом покрывалом на огромной кровати с балдахином, но и целыми тремя живописными полотнами, одной мраморной статуей и четырьмя резными стульями из ценных пород дерева – явно из разных наборов.

Эртан заозирался с недоумением и любопытством, и даже признал пару семейных реликвий, вроде собственноручно вытканного бабушкой ковра (тот ещё кошмар психоделики по сочетанию цветов) или выкованного прадедом массивного подсвечника (тоже далёкая от изящества вещь).

То, что невеста опять выглядит весьма нездорово, он заметил не сразу.

Должны сказать, что сам Эртан счёл совет старшего брата весьма толковым, и планировал явить на брачном ложе все подвиги, полагающиеся молодому супругу. Рэми же, как положено истинной королевской дочери, полагала необходимым встретить свою долю со смирением и достоинством, и мужественно перетерпеть все те подвиги, которые должно явить молодому супругу.

Что, казалось бы, могло пойти не так?

Ну, для начала Эртан попробовал пустить в ход подвиги по части дипломатии и придумал порядка десяти шутливых вопросов, чтобы немного ободрить и развеселить свою юную жену. Все поводы ушли в «молоко», потому что Рэми в ответ лишь бледно улыбалась и произносила какую-то ничего не значащую банальность, упорно отказываясь веселеть.

Так Эртан понял, что дипломат из него аховый, и продолжил подвигами по части личного обаяния. Он успешно попал в несколько неловких ситуаций, то мило разругавшись с окном, которое у него не получается открыть, то изящно пролив на себя воду при попытке поднести стакан невесте, то путаясь головой в балдахине и изображая из себя великого ньонского война (те для защиты от солнца зачастую наматывали себе на голову всяческие тряпки).

Увы! К его обаянию Рэми осталась столь же безучастной, чем, признаться, сильно его задела – он не привык, чтобы вся полнота его шутовской беспечности проходила мимо внимания собеседника.

Решив, что обаяние ему нынче не поможет, Эртан додумался зайти с тяжёлой артиллерии, коей он не без оснований полагал умение вовремя поддать в разговор заряд честности и искренности – неоднократно выручавший его при переговорах приём.

Устроившись на краешек кровати подальше от Рэми, которая бледным пожухлым цветком жалась к столбику с балдахином, он упёр подбородок рукой и с тяжёлым вздохом спросил:

– Ну что я делаю не так?

В ответ ему достался только лишь недоумённый взгляд.

– Давайте вы просто сделаете, что должно, и уже оставите меня в покое? – устало предложила принцесса, которую ужасно утомило это выматывающее ожидание неизбежного и попытки супруга заставить её принять живое участие в процессе.

Эртан пару раз хлопнул ресницами.

Не чтобы у него был очень уж богатый опыт любовного толка – как уже отмечалось, младшее поколение А-Ларресов было исключительно приличными мальчиками, которые, к тому же, от всей широты своего сердца чтили законы родной церкви, коя не одобряла случайные и беспорядочные связи. Но природное обаяние, принадлежность к высокому роду, а позже и титул сделали Эртана весьма привлекательным в глазах женщин объектом, поэтому он никогда не мог пожаловаться на недостаток пылких девичьих взглядов и некоторых следующих из них приятностей.

Сухая и деловая позиция принцессы на этом фоне выглядела как ушат холодной воды, который вылили на него без предупреждения.

До этого момента Эртан даже мысли не допускал, что у него может не хватить обаяния, чтобы очаровать супругу и добиться самого искреннего её расположения – хотя, по правде сказать, ему не приходилось ни разу в жизни добиваться женского расположения, поэтому такая позиция отдавала некоторой самоуверенностью. Теперь же он упёрся в тот, без сомнения, в крайней степени неприятный факт, что супруга очаровываться отказывается, и своим расположением его дарить не намерена.

Ни на минуту не усомнившись в себе, Эртан тут же принялся выискивать сторонние причины, которые могли привести к столь болезненному провалу, – и, конечно, тут же их нашёл!

– Ну Лииис! – погрозил он кулаком куда-то в стену, предположительно, в сторону комнаты сестры.

Ему пришло в голову соображение, что взвинченная шуточкой Лис принцесса слишком переволновалась и уже успела в своём воображении нарисовать на месте Эртана жуткого варварского насильника, и теперь никак не может «развидеть» свою фантазию обратно.

– Да я никогда бы так не поступил! – в возмущении вскочил Эртан с кровати. – Даже если бы такая традиция в самом деле существовала! – оскорбился он сомнениям в его нравственной позиции.