По ту сторону синей границы - Дорит Линке

Настроение было ниже плинтуса. Чуточку утешало только то, что открывала спартакиаду Марита Кох – наша олимпийская чемпионка в беге на 400 м и в эстафете. Потом она подошла к нам поговорить. И ничуть при этом не задавалась, а ведь она самая известная спортсменка в ГДР!

Я стояла поодаль, чувствуя себя неудачницей. Не хотелось говорить Марите, что меня не отобрали. Она, наверное, стала бы меня ободрять, но все равно было бы стыдно.

После спартакиады я начала тренироваться в бассейне с «утятами», как называли эту группу перспективные пловцы. Перед первой тренировкой ребята из моей старой команды бросали на меня сочувственные взгляды в ду́ше, а потом взяли полотенца и отправились на трибуну, где мы всегда оставляли свои вещи.

Мне же пришлось идти в противоположном направлении, к «утятам».

Нового тренера звали Ульрихом. Он представил меня остальным. Мы несколько раз проплыли четыреста метров на время. Ульрих бегал по бортику с секундомером и почти все время орал. Не тренировка, а сумасшедший дом какой-то! Да и результат теперь был совершенно не важен. Все равно лучше других нам уже никогда не проплыть.

У Андреаса в том году все шло наперекосяк. Он был не похож на себя прежнего: прогуливал школу, затевал драки с какими-то парнями, которых даже не знал.

Мы с Сакси много раз пытались его образумить, но он нас просто не слушал. А в конце сентября совсем исчез и в школе не появлялся. Мы везде его искали: и на валу, и в Барнсторфском лесу, даже в Варнемюнде. Через несколько дней Андреас объявился сам, позвонил в нашу дверь. Он был весь грязный. Попросил меня проводить его домой – боялся отца, который и так при малейшей провинности задавал ему трепку. А уж после такой выходки ему должно было влететь по первое число. Повесив головы, мы отправились на Аугустен-штрассе. Андреас тихо рассказывал, как после очередной ссоры с отцом схватил спальный мешок и поехал поездом на море, в Штральзунд. Потом пересел на паром до Хиддензее и провел несколько дней, бродя по острову. Ночевал на старом сеновале, питался – пока не кончились карманные деньги – хлебом с плавленым сыром и газировкой.

В подъезде я спросила Андреаса, почему он убежал. Он долго молчал, уставясь в пол, а потом сказал дрожащим голосом, что когда-нибудь ему исполнится восемнадцать, и это будет счастье, потому что тогда у него будет законное право съехать от родителей.

Мы тогда не знали, что это произойдет раньше – когда Андреасу будет не восемнадцать, а только шестнадцать лет.

Но и на следующий день Андреас в школу не пришел. После уроков я принесла ему домашние задания. Выглядел он ужасно, такого никогда еще не было: левый глаз заплыл, нижняя губа лопнула. Что с руками, я не видела: на нем был свитер с длинными рукавами.

Так продолжалось до конца учебного года. Андреас постоянно убегал из дома и пропускал уроки. Мы с Сакси отчаялись его разыскивать. Все равно бесполезно, он уезжал на поезде куда глаза глядят: то в Висмар, то в Нойбранденбург, то в Гревесмюлен… В школе ему вынесли несколько строгих выговоров и один – с предупреждением об отчислении. Зимой он забрался в киоск в городском парке, стащил оттуда шнапс и сигареты и продал это старшеклассникам, чтобы добыть деньги на билеты на поезд. На этом все и закончилось.

В школу пришли из Комиссии по делам несовершеннолетних. У нас было обществоведение, и Андреаса забрали прямо с урока. Сначала заставили на виду у всего класса сдать свое школьное удостоверение, а потом увели. Все бросились к окнам, хотя фрау Граль требовала, чтобы мы оставались на своих местах. Андреас шел через школьный двор, опустив голову. Один из сопровождающих крепко держал его за предплечье. Андреаса запихнули в желтый «Москвич» и… увезли.

Фрау Граль сказала, что Андреаса поместят в специнтернат на перевоспитание, чтобы сделать достойным гражданином своей страны. Ее никто не слушал, но она продолжала нудеть: там, мол, Андреасу привьют чувство коллективизма, и он не будет больше совершать противоправных поступков. А поступки эти – результат негативного влияния классовых врагов. Я ушам своим не верила! Ведь во всем был виноват его отец, а никакие не классовые враги! Сакси от возмущения заерзал на стуле. Мне пришлось ущипнуть его за руку, чтобы не встревал. И без того тошно!

После школы мне позвонила мать Андреаса. Ей никто не сообщил, что Андреаса увезли. Она меня расспрашивала и все время плакала. Потом спросила, что теперь будет с ее сыном. А что я могла ей ответить?

И еще она спросила: как вообще могло дойти до такого? Ее слова прозвучали почти как упрек. Как будто это я была во всем виновата…

* * *

– Андреас неоднократно пропускал занятия, поэтому сегодня ему объявили о возможном отчислении!

Фрау Тиль в коричневом видавшем виды бархатном платье стояла перед нами с поднятым указательным пальцем. Андреас уставился на парту.

– Это очень, очень плохо!

Сакси наклонился вперед и ткнул линейкой в спину Андреаса.

– Не бери в голову, старик!

Андреас, понурившись, пожал плечами. Видно было, что ему страшно.

– Оценки Андреаса по сравнению с прошлым годом сильно ухудшились! Он теперь не пример для класса, а совсем наоборот.

– По физкультуре он лучший, – подал голос Сакси. Класс одобрительно зашумел.

– Возможно, но успехов только в спорте недостаточно.

Сакси стукнул линейкой по столу:

– Почему-у-у это?

И шепнул нам:

– Ненавижу толстуху эту! Не человек, а мешок картошки.

– Прекратите шептаться! Как мы видим, друзья Андреаса также не оказывают на него положительного влияния. Ханна!

Фрау Тиль, пыхтя, подошла ко мне.

– Еще два года назад Андреас успевал так же хорошо, как и ты. Можешь нам объяснить, почему его оценки сползли вниз?

Отвечать было неохота.

Фрау Тиль подождала несколько секунд, покачала головой и отошла к доске.

– Ты очень разочаровала меня, Ханна.

Было непонятно, что же я сделала не так, но в любом случае лучше было просто молчать.

Неугомонный Сакси поднял руку.

– Пожалуйста, Йенс!

– Поговорите с отцом Андреаса, может, он вам что-нибудь расскажет!

– Что-о-о?

Андреас резко развернулся.

– Заткнись! – прорычал он.

Сакси взволнованно продолжал:

– Да, спроси́те его замечательного папочку! Это ведь он виноват, что Андреас бывает не в себе!

Андреас сверлил Сакси ненавидящим взглядом, но того это не останавливало.

Фрау Тиль сложила руки на груди.

– Зачем ты перед всем классом очерняешь герра Кушвица?

Сакси стиснул в руке линейку.

– Я очерняю? Да он и так уже черней некуда!