Оберег от порочной любви - Лариса Соболева

Дома Тори выспалась, перекусила чашкой кофе и бутербродом, изучая бумажку, которую ей дала бабуля. На листочке выведена каракулями фамилия с инициалами предыдущего жильца, у которого сын старухи купил квартиру, больше ничего. Ну, еще отдала платежку столетней давности, хотя для чего Тори выпросила ее? И фамилия не распространенная, а в справке сказали, что лиц с этими инициалами аж три человека. Нужны полное имя с отчеством, а также год рождения. И где это все взять, тем более когда прошло много лет? Соседей поспрашивать? Может, среди них есть такие, кто дружил с Чернобаем В. Г. и продолжает дружить, или хотя бы перезванивается.

Не забыла Тори перетрясти почту, опять пусто. Что это все значит? Практически подряд пришло два извещения на бандероли, теперь тишина. Ведь с какой-то целью их прислали, понятно, что это напоминание, но зачем? Чего они (он, она) ждут от Тори? И последний вопрос: кто? С вопросами она определилась, с ответами... Ответы, вероятно, последуют позже от тех, кто прислал напоминание. Но хотелось бы упредить их действия. Только восстановив цепочку покупателей квартиры, можно что-то нащупать. Как это сделать?

Тори закурила...

Покуривать она начала в конце девятого класса, поначалу не нравилось – и подташнивало, и голова кружилась, отвратительное послевкусие долго держалось во рту. Потом втянулась. Много не курила, так, две-три сигаретки в день, чтоб привыкнуть. По мнению Тори, сигарета в тонких женских пальчиках придавала шарма, независимости, сближала во время общения и... взрослила. Но при всем жгучем желании независимости и стремлении к взрослости Тори пряталась где угодно, лишь бы ее не застукали.

Многие родители, выбирая платья на выпускной вечер, исходили из целесообразности, чтоб потом оно не висело в шкафу, а вошло в разряд нарядных. И все же большинство девочек были в белых, а среди них выделялась роскошью Тори в заграничных кружевах, Юрка Брасов дара речи лишился, глядя на нее нецеломудренными глазами. Отличилась и Женька, сшила-таки отличное платье, правда, скромное, но сочетание белого и красного цветов сделало ее яркой. Все волновались перед получением аттестатов, Тори попросила Женьку покараулить ее за углом школы и быстренько выкурила сигаретку. Когда они вбежали в актовый зал, там уже яблоку негде было упасть. Медалисты удостоились чести получить аттестаты первыми. Директор вызвала сначала Глеба. Перед вручением с гордостью сказала:

– Дорогие родители и выпускники, я держу медаль высшей пробы, золотее ее не было и не будет. Своим трудом, упорством, талантом Глеб заслужил ее по праву. Он и товарищ прекрасный, и на всех олимпиадах побеждал, и спортсмен. Держи, Глеб. Если б в исключительных случаях давали бриллиантовую медаль, она была бы твоя.

– Ах, ах, ах, чуть не прослезилась, – съязвила Тори.

А вручая медаль ей, директор повела носом – учуяла сигаретный запах, несмотря на обилие духов, которые вылила на себя девушка. Но теперь-то ее власть закончилась, Тори улыбалась ей, как в журналах.

У Женьки было две четверки (не совсем справедливых). Получив аттестат, она вздохнула с сожалением:

– Не дотянула даже на серебро. Алгебра и физика меня доконали.

– Это физичка с математичкой тебя доконали, – ввернула Тори. – Станешь знаменитым модельером, наши училки еще будут гордиться тобой и говорить, что знали: из тебя получится выдающаяся личность.

– Теперь все экзамены придется сдавать, а так – всего один.

– Ты-то сдашь. А я боюсь, что и один провалю.

– Не провалишь.

– Конечно, мамуля с папулей заплатят. – Стоя на пороге большой жизни, Тори уже была слегка циничной, а также прозорливой. – Наступает власть денег, Женька, они будут решать все – кому учиться, кому руководить, кому иметь здоровье, а кому под забором сидеть с протянутой рукой.

– А папа говорит, начинается власть негодяев и дураков.

– Одно исключает другое. Да, деньги плодят негодяев, но дураки не умеют их делать. Ох, когда эта мура закончится? Надоело.

После вручения ринулись за накрытые столы, многие бывшие школьники впервые попробовали спиртное, но с прыжка через запреты начинается взрослая жизнь. Тори умудрилась наклюкаться, в туалете разревелась, а слезы и она вещи несовместимые. И не говорила Женьке с Наташкой, чем вызваны рыдания, безусловно, причина была веская, но Тори лишь зло вымолвила, утирая платком слезы:

– Отдамся первому встречному.

– Не болтай, – сказала Женька.

– Не веришь? Мне не веришь?

– Лучше поспи часок, скоро рассвет, как раз придешь в норму.

– А я хочу и сделаю.

Тори вышла в коридор. Чуть в отдалении сидел на подоконнике Юрка Брасов, следовавший за ней по пятам. Она к нему, приказала:

– Иди за мной.

– Куда? – Юрка с готовностью спрыгнул с подоконника.

– Узнаешь.

– Тори! Тори, остановись! – кричала Женька.

– Отстань!..

– Мама! – Вадька кинул ранец на диван, шмыгнул носом. – Можно, я пойду к Саньке?

– Почему ты один вернулся из школы? Где Катя?

– У нее танцевальный кружок. Ма, можно?..

– Сначала обедать, – строго сказала Тори.

– Ну, ма... Я у Саньки...

– Нет. Скажи тете Ане, чтоб покормила тебя.

Домработница появилась без зова (Тори вышколила ее) и увела мальчика. А хозяйка вновь погрузилась в думы: как найти Чернобая? У Брасова спросить, какие существуют пути поисков. М-да, недооценила Юрку в свое время, хотя считала на два-три хода вперед, он куда предприимчивее Роба, между прочим, и в постели больше навыков. Вот тебе и увалень!

Сентябрь заканчивался дождями и серой подсветкой. Серый асфальт, темно-серые здания, блекло-серое небо... Только листва на деревьях, еще зеленая, но уже тронутая желтизной, раскрасила убогость. Полил обложной и холодный дождь, это надолго, так ведь осень, пора. Но приятного мало.

Поежившись от сырости и холода на пороге школы, Наталья раскрыла зонт, бросив взгляд в конец школьного сквера. Никого. Нет, ошиблась. Черный монумент без зонта под проливным дождем стоял у ворот.

– Опять! – процедила Наталья и решительно направилась к старухе.

Примерно на половине пути та, явно заметив, что училка идет на нее, вышла за ограду. Наталья ускорила шаг. Когда очутилась за воротами, увидела старуху на углу, она приостановилась и оглянулась. Теперь у Натальи не было сомнений: черная ворона караулит ее.

– Послушайте, женщина! – крикнула она. – Подождите!

А старуха – шмыг за угол, вероятно, глухая. Или намеренно не хочет разговаривать? Зачем тогда ждет ее каждый день, сканируя глазами? Наталья побежала к углу, надеясь догнать, но преследовательница бесследно пропала. Улица пуста, здесь и машины ездят редко, куда ж она делась? Такси поймала? Непонятное поведение, странное. Наверное, бабка не в своем уме, видит в Наталье что-то знакомое, а заговорить не решается по причине сдвига.