Противостояние - Александр Чернов

Несмотря на все усилия по установке дополнительных противоосколочных переборок на батарейной палубе, большинство орудий его правого, подбойного борта было приведено в негодность. Из шести восьмидюймовок, в начале боя устроивших «Якумо» дождь металла и пироксилина, могли вести огонь кормовая на верхней палубе и носовая казематная. Был шанс до конца боя починить погонную: комендоры под градом осколков пытались выбить намертво заклинивший накатник осколок. В пробоины медленно, но верно поступала вода, и «Рюрик» накренился на правый борт на два градуса. На батарейной и верхней палубе вповалку лежали тела убитых, а лазарет и перевязочная в бане были переполнены ранеными. Оттуда слышали, как за переборкой шуршит высыпающийся через пробоины за борт уголь.

Этот уголь чуть позже стал причиной очередной маленькой трагедии, которыми полон любой бой. Если бы угольная яма была полной, попавший в борт с «Такасаго» бронебойный восьмидюймовый снаряд (после боя в Чемульпо в боекомплект крейсеров со складов вернули старые бронебойные снаряды британского образца, но, к счастью для русских, их было очень мало) взорвался бы в толще угля. Но, увы, пробив борт, он беспрепятственно дошел до скоса бронепалубы и рванул, частично пробив его. Из находившихся в перевязочной людей погибло более половины, включая и старшего доктора. Оставшиеся в живых перевязывали друг друга как могли и чем пришлось. Впоследствии этот случай лег в основу обязательного обучения всех солдат и матросов русской армии и флота основам оказания первой помощи…

Спустя пару минут после возвращения «Якумо» в строй, что было встречено громовым «Банзай» на японский крейсерах, «Рюрик» получил снаряд, чуть не решивший его судьбу. Казалось, что противостояние этих двух кораблей вышло за рамки обычной перестрелки воюющих сторон и перешло в область чего-то личного. Не успев даже занять свое место, «Якумо» всадил шестидюймовый снаряд в рубку «Рюрика». От полного уничтожения его командование спасла зауженная амбразура и снятый «грибок»-козырек, исправно отражавший осколки в рубки русских кораблей всю эту войну в мире Петровича.

Но даже улучшенная конструкция рубки не смогла уберечь всех. Убиты были рулевой квартирмейстер Приходько, один из сигнальщиков, а старший штурманский офицер Солуха получил осколок в бок и был, несмотря на отчаянные попытки остаться в рубке, отправлен в лазарет. Мичман Иванов с пробитой в трех местах рукой остался на посту. Командир крейсера Трусов был ранен двумя осколками в лицо. Один распорол правую щеку, а второй, раскрошив предварительно бинокль, выбил капитану первого ранга передние верхние зубы. Оставшись после перевязки в рубке, Трусов теперь изъяснялся настолько невнятно, что ему приходилось свои приказы дублировать жестами…

Едва на «Рюрике» справились с поражением рубки, как с того же «Якумо» прилетел роковой снаряд. Даже лишившись кормовой башни и потеряв от огня «Рюрика» три из шести шестидюймовок левого борта, японский крейсер смог отправить в нокдаун своего оппонента.

Восьмидюймовый снаряд из орудия носовой башни, которая тоже перешла на стрельбу бронебойными, проник в румпельное отделение «Рюрика». И взорвался, не только размолотив рулевую машину, но и погнув тяги привода пера руля, А сам руль оказался заклиненным в положении тридцать градусов «право на борт». Дедушка «Рюрик» резко рыскнул вправо, вывалившись из линии в сторону противника.

* * *

В рубке «Варяга» Руднев, не отрывавший взгляда от «Идзумо», как раз воскликнул «Есть» по поводу очередного взрыва в носовой оконечности японского флагмана, который уже сбавил ход до 16 узлов. Его радостный возглас почти совпал с выкриком-всхлипом Вандокурова: «Рюрик!..» Сигнальный квартирмейстер с левого крыла мостика наблюдал за следующими за «Варягом» русскими кораблями. Мгновенно высыпавшие на мостик из рубки офицеры сквозь дым разглядели, как «Рюрик» выкатывается из строя и закладывает явно неуправляемую циркуляцию в сторону противника. Фраза Руднева «опять старику не повезло, наверное, и у кораблей есть карма»[10] осталась без внимания товарищей офицеров.

С «Варяга» было видно, как «Рюрик», управляясь машинами, медленно возвращается на первоначальный курс. Увы, с заклиненным в положении «право на борт» рулем, он не мог идти прямо со скоростью более шести узлов. Видя бедственное положение русского корабля, к нему, как стая гиен к раненому льву, устремились японские бронепалубные крейсера.

Камимура хотел было приказать командующему ими Того-младшему, держащему флаг на «Наниве», атаковать хвост русской колонны. Но к тому моменту «Идзумо» уже не мог нормально отдавать приказы – поднять сигнал на фок-мачте было невозможно, а растянутые на ограждении мостика флаги были не видны с расстояния шести миль. Именно там, позади японской боевой линии с небольшим отставанием и болтались японские бронепалубники, дисциплинированно выполняя ранее отданный Камимурой приказ.

Они ждали момента, когда смогут заняться добиванием вышедших из строя русских крейсеров. И наконец-то дождались: выпавший из строя «Рюрик», который сейчас, неуклюже виляя (в румпельном отделении ныряющие к перебитым тягам матросы отчаянно, но пока тщетно пытались поставить перо руля прямо, отчего крейсер рыскал то вправо, то влево), пытался следовать за эскадрой, показался Того-младшему законной добычей.

Опережая медлительного флагмана, к подранку ринулись более современные и быстроходные «Такасаго» с «Иосино». Обычно они сопровождали отряд броненосцев Того, и их командиры посматривали на своих коллег из 4-го боевого отряда немного свысока. Вот и сейчас, пользуясь преимуществом в скорости, они хотели утереть нос своим более медлительным коллегам и первыми нанести удар по «охромевшему» русскому.

Повернувшись к командиру корабля, Руднев приказал:

– Поднять сигнал «Богатырю» – к повороту. Трусова надо выручать, ворочайте влево на шестнадцать румбов, и за нашей линией полным ходом идем давить их бронепалубников.

Подобно двум ангелам мести русские шеститысячники лихо развернулись «через левое плечо» и, дружно дымя и с каждой секундой увеличивая ход, легли контркурсом своему броненосному отряду. На траверсе «России» они уже мчались со скоростью около 22 узлов. Все матросы и офицеры на броненосных крейсерах, которые могли их видеть, откровенно любовались проносившимися в миле большими, красивыми кораблями. Белоснежный бурун у носа, пышный султан черного дыма из высоких труб вселяли уверенность, что вышедший из строя «Рюрик» не будет брошен и помощь, как в сказке, подоспеет вовремя. Над палубами русских крейсеров вновь понеслось примолкшее было при виде раненого «Рюрика» «ура!».

Заметив разворот «Варяга» и «Богатыря», Небогатов заволновался и начал внимательно изучать горизонт впереди по курсу. Однако командир крейсера Арнаутов, поняв тревогу адмирала, доложил, что «Рюрик» вывалился из строя, начинает отставать и Руднев, вероятно, пошел ему на помощь. Разобрав сигнал с «Варяга» о продолжении боя, адмирал успокоился.