Элемент движения - Юлия Сергачева

— Что?! Что? — Встревожено завертелся на месте обладатель корзин, пытаясь удержать свою плетеную башню, когда его принялись толкать в бока те, кто бежал полюбопытствовать, и те, кто ринулся прочь, уже насмотревшись.

Брюс вытянул шею, пытаясь разглядеть происходящее. Но уже можно было и не напрягаться, потому что источник переполоха приближался.

Уяснившие ситуацию люди торопливо разбегались в стороны, пропуская хмурого, брезгливо косящегося на нерасторопных пестрого гиппогрифа с магом на спине. Двух учеников на лошадях. Парочку невозмутимых верховых охранников в светящихся щитах брони по бокам от мрачной девицы, на буланой кобыле.

— Господа маги на прогулке, — пробормотали вполголоса у Брюса за спиной. То ли встревожено, то ли недовольно. — Спасайся, кто может…

В ответ шикнули.

Брюс лишь пару секунд спустя сообразил, что надменная девушка в голубом расшитом платье еще недавно носила потрепанную куртку и штаны. И простая коса шла ей больше, чем прическа, украшенная диадемой.

Чем-то Элия, боком сидящая на кобыле, сейчас смахивала на остекленевшую пожарную вышку — неестественно, и кажется, вот-вот упадет.

— В Мокромхи, что ли, направились?.. — предположили сзади.

— И баронскую дочку с собой повезли?

Кавалькада беспрепятственно рассекала людские волны. Гиппогриф задел крылом маленький крайний прилавок. Разноцветные леденцы раскатились в пыли и захрустели под ногами и копытами.

Оба ученика мага вертели головами, высматривая кого-то или что-то среди зевак. Брюс на всякий случай отступил за башню из плетеных корзин, и всадники благополучно проехали мимо…

Почти проехали.

Стоило сделать шаг в сторону, как девица в голубом обернулась, полоснув Брюса равнодушным взглядом суженных глаз. Отвернулась было, не узнавая, но тут же снова оглянулась, переменившись в лице:

— Вот он!

Там, где Брюс стоял, образовалось тугое завихрение. Люди еще не поняли, кто этот «он», но моментально постарались оказаться от помеченной точки на максимальном расстоянии. Заверещала замешкавшаяся кошка, которой отдавили хвост. Наверху звучно хлопнули оконные ставни.

— Э! — Завертелся на месте мужик с корзинами, почуяв неладное. — А что случилось-то?

— Это он! Держите! — неистовствовала Элия, пытаясь развернуть свою буланую.

Оба охранника топтались рядом, а маги уже успели сдать назад. Гиппогриф раскинул крылья, удерживая равновесие. Кончики его маховых перьев были окованы серебром, чтобы не взлетал высоко.

— Опять ты! — зашипел Щербатый.

Ну, Брюс тоже не рад встрече…

— Мастер, парень точно был там, у развалин! — подал голос второй из учеников.

Наконец-то и сам мастер удостоил Брюса своего высочайшего внимания. Через прорези железного шлема на Брюса уставились холодные глаза. И взгляд их был цепенящ не понарошку. Брюс буквально почувствовал, как стынет кровь в жилах. Не фигурально.

Накатила слабость.

Кровь подвластна водяным, как любая жидкость. Говорят, легендарный Диажан Мореус вымораживал целые армии одним взглядом.

Ну уж нет! Этот маг — не Мореус, а Брюс — не Инн Мертвовод, что водил против него полчища нежити. В смысле — противник не так искусен, а Брюс порезвее ходячего покойника.

Брюс, без особых раздумий, толкнул все еще нерешительно кружащегося на месте мужика с корзинами. Тот, охнув, опрокинулся, рассыпав плетеную башню. Легкие корзины разлетелись и покатились, напугав не только раздраженных лошадей, но и гиппогрифа, шарахнувшегося в сторону.

Плеснули пестрые крылья, сметая с ног тех, кто неосторожно оказался рядом, не ожидая подвоха. Запахло птичником. Закричали зеваки.

Маг потерял концентрацию лишь на миг, но Брюс уже спохватился и ринулся в сторону. Вслед с шипением ударили водяные бичи, выщербив мостовую. Брызнули капли воды вперемешку с осколками камней.

Брюс пригнул голову, ныряя за оставленный прилавок. Оттуда еще не успел убежать торговец.

— Ку-куда вы? — заблеял испуганно он, пятясь назад.

— Вон же он! — снова закричала Элия. Ее буланая кобыла зацокала копытами совсем рядом, Брюс даже слышал дыхание лошади.

За беглецом метнулись охранники Элии. Следом поползла струйка воды, сильно похожая на змею. Опоздавший выскочить продавец забился в угол, в ужасе беззвучно распахнув рот.

Брюс перескочил через настил прилавка, обменявшись на миг взглядами с Элией. Лицо девушки было бледным, с пунцовыми пятнами на скулах. А в глазах горела злость.

Маг справился с гиппогрифом. Поднял руку, растопырив пальцы. Возле них заклубилось голубоватое мерцание. Воздух мигом стал сухим и горьким, будто на Пустошах, — из него выкачали практически всю влагу.

Закашляли люди и животные.

Камни, которыми была вымощена площадь, внезапно стали темными, мокрыми, а потом сразу же гладкими, словно облитыми лаком. Лед, взявший их в оболочку, не успел даже помутнеть.

Брюс почувствовал, как земля уходит из-под ног, заскользил, тщетно перебирая ногами, повалился на бок и юзом проехал шагов двадцать. Затормозил лишь вцепившись в скатки рыбачьих сетей, наваленных грудой.

Впрочем удержаться на месте не удалось почти никому на площади, даже ученикам магов, чьи лошади спотыкались, пытаясь устоять. Лишь гиппогриф впился передними когтями в булыжники и балансировал крыльями.

Брюса швырнуло к стене дома, словно прибоем о скалу припечатало. Он обернулся, задыхаясь. Закованный в латы маг неумолимо приближался.

Железо отторгает любую магию. Пытаться заколдовать защищенного латами мага бессмысленно. Но можно попробовать сбить с толку гиппогрифа…

Брюс, плохо осознавая, что творит, поднялся на ноги, прижимаясь спиной к стене дома, и прищурил глаза. В памяти поплыли строки полузнакомой книги… Сразу находились нужные слова, они горели алым…

«Это боевые заклятия! — зарокотал дядин голос. — Не смей даже смотреть на них! Иначе они сами выжгут в твоей памяти свою волю…»

Заломило переносицу. Ощущение близкой силы было горячим и слегка болезненным, словно носом пошла кровь. Качнулось все вокруг.

Через щель над забралом шлема Брюс хорошо различал глаза мага. Они вдруг расширились. И в следующее мгновение маг ударил шпорами гиппогрифа, вынуждая его взлететь.

И вовремя.

Потому что началось столпотворение. Люди закричали в страхе и побежали прочь с площади, дома вокруг которой внезапно сошли с ума и зашатались, будто тоже пытаясь сойти со своих мест.

Это было неимоверно жутко. По стенами потянулись черные змеистые трещины. Кое-где фундаменты высунулись из земли. Булыжники выворачивались из кладки, а под ними что-то набухало, шевелясь.

Из одного такого бугра показалась костлявая конечность мертвеца.