Элемент движения - Юлия Сергачева

— Я не наследница.

— Что?

— Моя мать и ее родственники не позволят мне унаследовать ни замок, ни деньги, ни даже имя Загорских.

— Почему?

— Потому что на мне проклятие. Потому что из-за него я не смогу найти себе мужа и родить барона. Потому что мой отец… — Она вдруг осеклась и быстро глянула на Брюса. Что-то важное только что едва не сорвалось с ее губ. И Элия ощутимо вздохнула с облегчением, прежде чем продолжить: — А такая… наследница, — презрительно нажала она на определение, — не нужна моим родичам. Скорее всего, меня заточат куда-нибудь в скит, а замок перейдет к двоюродному братцу.

— Ты же говорила, что твоя мать сделает все, чтобы найти тебя.

— О да! Она предпочтет точно знать, что я умерла. Чтобы однажды я не вернулась требовать соблюдения своих прав… Так что не надейся, что она уступит. Но теперь, когда у тебя столько золота, ты можешь скрыться…

— А ты? Зачем тебе эти Башни, если ты можешь тоже жить счастливо где-нибудь?

— Нет. Я Элиалия Загорская. Барон очень меня любил и мечтал, чтобы именно я владела замком и носила его имя. Я не желаю прятаться и жить в глуши, когда трусливый и злобный Жеан сядет в кресло Загорских в главной зале. Я должна избавиться от проклятия… — Она пересыпала гнутые золотые стружки из горсти в горсть, подняла на Брюса сияющий взгляд, в котором тоже плясали яркие искорки, и счастливо засмеялась:

— Я в тебе не ошиблась.

Как случилось, что они снова смотрят друг на друга так близко, что кажется, ресницы могут зацепить…

— Пора идти, — с трудом произнесла Элия, резко отшатнувшись назад, словно увидела что-то в Брюсовых зрачках.

— Пора, — с сожалением признал Брюс.

Кто б догадался, что набивать карманы и сумку золотом — такое мучительное и раздражающее занятие. Надо было вытянуть жилу покрупнее, чтобы не маяться с золотым крошевом. Острые кончики игл, проколов ткань, вонзались в бока и спину при каждом удобной случае. К тому же чистое золото весило изрядно.

Вскоре путь на запад усыпала дорожка из золотого лома.

Под палящим солнцем, без воды, в бесплодной пустыне, перебираясь через провалы, тяжести далеко не потаскаешь. Пожадничав поначалу, путники стали потихоньку выкидывать лишнее, облегчая ношу.

Ну да ничего. И этого хватит на всю оставшуюся жизнь. Особенно если она закончится еще до заката. От обезвоживания.

— Смотри! — вдруг снова возликовала Элия. — Вон туда! Это Башня!

— Это гиппогриф! — с облегчением воскликнул Брюс почти одновременно с девушкой, когда в небесах стала разрастаться черная точка, превращаясь в пикирующего вниз Лако.

— Наверное, не нашел никого ближе, — странно прокомментировал его возвращение Дьенк.

* * *

…Веревки не хватало.

Гиппогриф недовольно клекотал, пытаясь упереться когтями в легко крошащуюся землю. Его постепенно стаскивало к краю. И Брюса тоже.

Другой конец веревки уходил вниз, в расщелину в земле, и хоть груз, привешенный к нему, весил не так уж и много, но зато активно брыкался, так что веревка ходила ходуном по краю обрыва и готовилась вот-вот лопнуть.

— Вылезай! — скомандовал Брюс утомленно. — Ничего не выходит…

Над краем обрыва, после паузы, показалась растрепанная светлая голова. Элия выкарабкалась наверх и поднялась на ноги, отряхиваясь. Вид у нее был недовольный, а упрямо выпяченная губа явственно обещала грядущий протест.

— Нам не добраться до Башни, — в который уже раз повторил Брюс. — Хватит уже.

— Мы поищем еще. Мне кажется, вон там провалы поуже…

— Обман зрения. Как только мы до них доберемся, выяснится, что провалы такие же широкие.

Элия упрямо засопела, оглядываясь. Упорства ей было не занимать. Хотя и понять ее было можно — цель уже видна, но недосягаема.

Трещины в земле разрослись настолько, что перебраться через них стало практически невозможно. Если бы у них было специальное снаряжение, то…

Уставший Лако не мог поднять даже одного всадника. Поначалу он перелетал на соседний островок, перетаскивая конец веревки. Но потом и веревки не хватило. Элия придумала было спуститься вниз, добраться до места, где ущелье сужается, и потом… Короче, все равно не вышло.

А расстояние до Железной башни сокращалось почти незаметно. Длинный шип вонзался в горизонт. Казалось, что именно от этой занозы по небосклону расползаются гнойно-желтые и воспаленные багровые полосы. Солнце садилось прямо на штырь — косматое, измятое. Нагретый воздух дрожал.

— Элия… пора возвращаться.

Она резко качнула головой.

— Там наверняка нет никого живого… — Брюс свернул веревку и пристегнул ее к седлу Лако. В раскрытой сумке стеклянно блеснуло. Ну конечно! Купленная еще в поселке сушеная воздушная камбала.

Брюс вынул линзу, протер и глянул на горизонт.

Башня прыгнула навстречу. Кратность у линзы из мелкой камбалы была невелика, но и ее хватило, чтобы различить огромные хлопья окалины и ржавчины, покосившийся остов, целые секции выдранных пролетов, будто Башню грыз исполинский дракон…

— Элия, взгляни… — Брюс протянул линзу недовольно обернувшейся девушке. Она мгновение колебалась, прежде чем взять. Наверное, выражение его лица сказало больше, чем она хотела услышать.

Нехотя Элия поднесла камбалу к глазам, а Брюс принялся упаковывать оставшиеся вещи.

Эта Башня, как и та, что располагалась на Огненных землях, была давно разрушена и мертва.