Последний амулет Блаватской - Екатерина Барсова

– Нет. У меня все. Спасибо.

На прощание мужчина дал Серафиме визитку, на которой было написано: Ламалин Мориц Арнольдович. Так Ламаль русифицировался и стал Ламалиным.

Она вышла на улицу. Еще час бесцельно бродила по переулкам. Должна ли я была спросить его об этом? А почему нет, задал вопрос внутренний голос. Мы разговаривали, как два слепца. Он боялся раскрыть тайны, связанные со своей фамилией. Я со своей. Кроме того, сейчас вокруг усадьбы стали происходить непонятные вещи. Смерть Алены Розовой. Странная автомобильная катастрофа, явно подстроенная кем-то… Мы боимся касаться прошлого, слишком оно опасно… Но все же я должна была попробовать, спросить, иначе я так и буду топтаться на месте.

Когда она уже была дома, ей позвонил Гриша.

– Привет Ты где?

– Я уже в Москве.

– Приехала?

– Да… как видишь… точнее, слышишь.

– Что делаешь сегодня вечером?

– Есть какое-то предложение?

– Есть! Приглашаю тебя в ресторан. Посидеть. Поболтать. Давненько мы с тобой не сидели. Да и не видел я тебя… – Гриша засопел. Он хотел сказать – с тех самых пор, как Серафима попала в автомобильную аварию. Но промолчал, не желая бередить болезненную тему.

Серафима задумалась. Дел дома у нее не было. Вечер она вполне могла провести в компании Гриши. Отдохнуть, развеяться. Это лучше, чем сидеть в четырех стенах и предаваться бесплодным размышлениям. Да. Так она и сделает.

– Предложение принято.

– Заметано, – буркнул Гриша. – Тогда жду около ресторана… – и он продиктовал адрес.

Когда Серафима пришла в ресторан, Гриша уже ждал ее там. Он сидел, уткнувшись в меню. При ее появлении разулыбался.

– Привет, привет, моя красавица, – чмокнул он ее в щеку. – Хорошо выглядишь, несмотря ни на что…

– Пустяки! – отмахнулась Серафима. – Тут дела поважнее есть.

– Сейчас расслабишься и расскажешь. Я смотрю, тебя в последнее время тянет на приключения.

– Наверное, потому что до этого я жила такой скучной, бесцветной жизнью. Теперь усердно компенсирую это приключениями.

– Не скажу, что жизнь у тебя была бесцветной, – возразил ее собеседник. – А насчет приключений я тебе предлагал поехать в Латинскую Америку. Помнишь?

Серафима взяла меню и стала его просматривать.

– Это уже в прошлом.

– Конечно, – подтвердил Гриша. – Но, как говорится, прошлое иногда возвращается.

Серафима рассказала ему о своем визите к ювелиру. Гриша помрачнел.

– Ювелир вообще профессия опасная. Золото, бриллианты, то да се. Хорошо, что ты не стала вести с ним откровенные разговоры. А то мало ли что…

– Ты считаешь, что я поступила правильно?

– Именно так.

– Не знаю, не знаю…

– Кроличий паштет тут подают отменный. Рекомендую.

– Тогда закажу…

– Еще новости есть?

– Пока нет. Не могу же я фонтанировать новостями… Слушай, а почему ювелир сказал, что афишировать свою фамилию не стоит? Причем он добавил, что в любые времена. Учитывая его возраст, он жил еще в советское время… Ну, тогда понятно, лучше было об этом не говорить. А годы после перестройки? Вроде бы ничто не препятствовало этому. Наоборот, как грибы после дождя полезли разные дворяне, в том числе самопальные. Графья. Потомки знатных родов, фамилий… А он сидел себе тихо…

– Он прав. Громкая фамилия может навести на мысль, что человек хранит какие-то семейные тайны… драгоценности. А это, согласись, наживка для бандитов и разного рода мошенников. Прямо готовая жертва.

Они еще посидели, потом Серафима засобиралась домой. Гриша вызвал такси, чмокнул в щеку, и она поехала, глядя на Москву, проплывающую за окном. Вечерняя Москва – это было красивое зрелище, но сейчас мысли Серафимы снова вернулись к Ламалю-Ламалину. Может быть, зря она все-таки не раскрыла ему все свои карты. Иногда за откровенность платят откровенностью. Конечно, не факт, но шанс есть. Она могла попробовать узнать правду, а так… по-прежнему остается наедине со своими загадками и вопросами без ответов…

Уже ложась спать, Серафима подумала, что завтра должна навестить Морица Арнольдовича и поговорить с ним начистоту.

Павел Рудягин проснулся раньше обычного. Как правило, он старался сном не жертвовать. Лучше съесть бутерброд на ходу, выпить кофе залпом или вообще остаться без завтрака, но сон – дело святое. А сегодня он открыл глаза и посмотрел на часы. Шесть утра. Почему-то ему не спится… За окном стоял уличный гул. Павел в любую погоду спал с открытой форточкой: летом он открывал ее шире, зимой – у́же. Но без свежего воздуха не мог уснуть. Так что ему сейчас делать: продолжить спать или встать?

Но сна не было. Вот парадокс. Полежав в кровати минут десять, он решил не тратить больше время впустую. А нормально, по-человечески, не спеша позавтракать и поехать на работу.

Когда он вошел в кабинет, его напарница Светлана Демченко как-то странно посмотрела на него. Он хотел сказать, что вот, совершил личный героический поступок – в первый раз приехал на работу пораньше, но осекся под ее странным взглядом.

– Ты почему на меня так смотришь? – не выдержал он.

– Вот смотрю и думаю: чудак, приехал в кои веки раз на службу пораньше и как же точно угадал, что в нем нуждаются. Нам с тобой выезжать надо. Убили одного антиквара… – Она вздохнула.

– Чего вздыхаешь?

– По моему опыту, могу сказать, что убийства этой категории людей обычно трудно раскрываются. Врагов у ювелиров обычно выше крыши. А установить конкретного убийцу крайне затруднительно. Так что нас ждет мутное дело с непонятным исходом. Готовься, одним словом. И скажи мне спасибо. Как говорится: предупрежден, значит, вооружен. А интуиция и опыт меня редко подводят.

Павел Рудягин с удивлением, которого не мог скрыть, осмотрел квартиру ювелира – двухкомнатное жилье в обычной панельной двенадцатиэтажке. Он почему-то думал, что ювелиры обитают в хороших квартирах в центре города, при этом жилища их напичканы антиквариатом и выглядят внутри как старинные усадьбы из-за количества раритетных предметов. А здесь все было не так… Современная мебель. Светлые обои. Впечатление, что находишься в квартире какого-нибудь менеджера средней руки. Был сейф, вмонтированный в стену, в шкафу стояла посуда, помещались фарфоровые статуэтки и милые вещички, которые стоили, видимо, недешево… А так, никаких тебе сокровищ… Хотя Паша понимал, что у него детские представления о жизни ювелиров.

– Что-то нашли?

– Нет.

– Убит из пистолета с глушителем, поэтому соседи ничего не слышали.

Никаких записных книжек, никаких записей…

– Унесли, – подытожила Светлана. – Оставлять было опасно. Вот и забрали с собой.

– Логично.

Она хотела что-то сказать, но сдержалась.

Все же одна зацепка у них была. Клочок бумаги, на котором только имя и фамилия – Серафима Васильева, подчеркнутые двумя волнистыми линиями.

Вот с этой Васильевой и следовало побеседовать.

Серафима Васильева напустила