Дом мистера Кристи - Влада Ольховская

Леон кивнул, рассудив, что Саша — это он. Но участвовать в разговоре он все равно не собирался, изображая сурового и молчаливого мужа, который совсем не против того, чтобы его жена бродила с кем-то по подъездам.

— Теперь вот глотать больно и дышать — чуть-чуть, — продолжила Анна. — Я боюсь, как бы он мне там… Ну… не испортил ничего совсем, как это сказать…

— Не переживай, милая, — проворковала Тетя Роза так, будто успокаивала пятилетнего ребенка, содравшего коленку. — Сейчас постарайся не говорить и не глотать, хорошо? Я осмотрю пока твою шейку!

В свете ярких ламп полоса на ее шее выглядела куда хуже, чем вчера в полумраке. Леон почувствовал очередной укол стыда. Он мог сколько угодно убеждать себя, что так было нужно, она сама просила. Его сознание отказывалось принимать то, что он способен причинить ей боль, на самом глубоком, инстинктивном уровне.

«Это больше не повторится, — пообещал себе он. — Никогда».

— Да все хорошо, — заключила Тетя Роза. — Можешь не нервничать! Да, перетянул, чуть-чуть кожу повредил… Веревкой ведь душил?

— Да, такой тонкой, на которой во дворах простыни вешают… — всхлипнула Анна. Полуграмотная девица получалась у нее так же естественно, как вчера — полицейская.

— Вот из-за грубых волокон кожа и травмировалась, нежная потому что. Я выпишу мазь, а остальное поболит и пройдет само через пару дней, не нужно ничего делать, хотя лучше не работать. Что-нибудь еще беспокоит? Можем провести полный осмотр.

— Нет, полный не надо, я в порядке… Какая уж тут работа, я теперь не знаю, как на улицы выйти!

— Такое случается, милая. Всякое случается, в мире полно больных людей… У меня на прошлой неделе девочка была — вот уж кому не повезло! Попала к пьяной компании, а они, порнухи своей насмотревшись, вздумали в нее бутылку пихать — и разбили. Я два часа осколки доставала, и там, конечно, все ужасно, хирург ей нужен будет… Хорошо, что у тебя охрана есть! Это сейчас нужно.

Леону захотелось уйти, не слушать это. Легко относиться к проституткам с презрением, когда это некий абстрактный образ, продажные девки у дороги. Сложнее — когда это жертвы.

Но он не двинулся с места — он ведь теперь не слишком ранимый муж ночной бабочки!

Анна осталась на кушетке, болтая в воздухе ногами, как ребенок, а Тетя Роза прошла за стол, чтобы выписать рецепт. Она посмотрела на Леона с одобрением и кивнула ему, словно желая подчеркнуть: следи за ней, в нашем мире всякое случается!

— Жесть вообще, — вздохнула Анна. — А ведь девочки меня убеждали, что не опасно! Все эти долбанутые душители перестали появляться… Обманули, значит!

— Не обманули, — возразила Тетя Роза. — Всю зиму никого не было, да и весной это первый случай. А вот осенью было дело, да… Но и то — один, правда, среди моих девочек. Когда ты сказала, что тебе шейку повредили, я уж решила, что это он вернулся. Но нет, там у девочек другие следы были, чем-то потолще душили, вроде ремня.

Леон бросил быстрый взгляд на Анну, она еле заметно кивнула. Описание было похоже на те петли, которые нашли на шеях жертв подражателя. Похоже они наткнулись на золотую жилу!

— Что там была за история осенью? — полюбопытствовала Анна. — Я не в курсе!

— Там все не настолько громко было, на самом-то деле, никто серьезно не пострадал — и слава богу! И худшие вещи случаются, надеюсь, тебя они не коснутся никогда. Появился то ли в сентябре, то ли вообще в конце лета клиент. Девочки говорили — не худший, из симпатичных, и всегда при деньгах. Думали, что удача. Но он душить начинал — причем даже тех, у кого нет такой услуги. Он никого ни о чем не предупреждал, начинал и все — и что ты тут поделаешь? Он же сильный!

— Но никто из девочек не пострадал? — переспросила Анна.

— Как тебе сказать, крошка… Пострадали настолько, что приходили ко мне, я их лечила. Но никто не умер — и на том спасибо. Пару лет назад был ублюдок, который девочек убивал, так его менты забрали — хоть какой-то от них толк! А это развлекался так. Некоторые девочки от него вырывались, но чаще он их сам отпускал.

— И что, никто не пошел в полицию? — не выдержал Леон.

Это было глупо с его стороны. Сутенеру, продававшему свою жену, вообще не полагалось произносить слово «полиция»! Для него это все менты поганые.

Так что он не удивился, когда Тетя Роза покосилась на него с подозрением, но она все же ответила:

— Да какое там! Кто поверит? Только поржут: когда убьет — приходите, а так — не за что сажать. Да и потом, девочкам, которых он душил, он платил очень много. Он не говорил, что это за молчание, так ведь понятно же! Они молчали, только друг друга иногда предупреждали, ну и я знала. Но он угомонился сам, просто прекратил приходить.

И начал убивать.

— Жесть, — вздохнула Анна, прижимая руку к шее. — А как он выглядел хоть? Я б хотела знать, потому что я с таким не буду работать ни за какие деньги! Может, это все-таки он на меня напал? Там был жирный такой урод, волосы темные, красный, как свинья…

— Нет, не он, — покачала головой Тетя Роза. — Я его, конечно, не видела, да и подробностями не интересовалась. Зачем мне? Я давно уже хожу по улицам только днем, спасибо, отстояла свое!

— Так откуда знаете, что не он?

— Слышала, что девочки о нем говорили. Там ухоженный франт такой, из тех, которые себя очень любят. Наверняка считает себя лучше других! Знаю я эту породу. Но так, чтоб цвет волос тебе выдать или глаз — это не ко мне, я тут портреты не рисую, я людей лечу! Хотя вы вряд ли с ним пересечетесь, даже если он вернется.

— Почему это? — удивилась Анна.

— Потому что если ты в подъездах работаешь, то он на это не согласится. Он всегда снимал только тех девочек, у которых было куда пойти. И чтоб никакой охраны! С этим у него строго. Уже когда о нем стало известно, многие специально от таких шарахались, клиентов теряли. Но были и такие, которые ждали его. Шея-то заживет — а деньги останутся!

Вот такая логика и наполняла трупами подворотни.

Они забрали рецепт и ушли. В медицинском кабинете не было ничего плохого, ни намека на антисанитарию, и все равно Леон почувствовал себя спокойней, только выйдя оттуда. Слишком уж много другой грязи видели эти стены — неосязаемой, а потому несмываемой, не поддающейся лечению. И этой грязью были не девчонки, а те, кому нравилось резать их стеклами, бить, душить… О таком лучше и не думать: ведь тогда придется признать, что эти люди делят с ним город.

Анна смяла рецепт и бросила его в ближайшую мусорку.

— Зря ты так, — упрекнул ее Леон. — Шею и правда не мешало бы чем-то смазать!

— Ты опять в режиме мамочки-нянечки? — улыбнулась она. — Тебе идет — здоровенная мускулистая мамочка-нянечка! Но на сей раз беспокоиться не о чем, на мне быстро заживает, сам увидишь.

— Что теперь? Попытаемся найти проституток, которых он душил?