Париж в любви - Элоиза Джеймс

* * *

Слишком много шоколада и хрустящего хлеба… Я решила раз в день пешком подниматься по лестнице в нашу квартиру на четвертом этаже. На каждом этаже всего одна квартира, поэтому такого рода вторжение ново для маленькой собачки, которая живет под нами. Песик начинает тявкать, как только моя нога касается первой ступеньки, заливается лаем, когда я добираюсь до второго этажа, а к третьему приходит в неистовство. Я тяжело дышу, когда открываю свою дверь — и он, наверно, тоже, вымотанный своим рвением в духе Пола Ревира.[66] Правда, его слышим только мы двое.

* * *

Снег на темно-серых черепицах напротив окна моего кабинета похож на белый мех, приставший к крыше — словно дом таким образом защищается от ледяного воздуха. Но я уже знаю Париж: к полудню выглянет холодное солнце, и снежный мех растает, а вода ринется в подземные канализационные трубы.

* * *

Выкладывая продукты в холодильник, я опрокинула поднос со льдом, и кубики льда рассыпались по всему полу. Алессандро наклонился, чтобы их собрать, и неожиданно повел себя так, как будто ему девять лет. Мне пришлось сражаться с нахальным мальчишкой, который совал мне лед за воротник.

* * *

Сегодня утром я шла по улице Клери, где в витринах маленьких магазинов выставлены только отрезы тканей. Из них, словно из бревен, сложены хижины. Чем дальше я шла, тем стильнее становились магазины, и яркая синтетика сменялась льняными тканями кремового цвета и изысканными шелками. Отрезы уже не были сложены, как бревна, — их поставили вертикально. Рулон обивочной ткани был слегка развернут, чтобы продемонстрировать огненные цветы; рядом находился темный твид, как будто созданный для шотландского лорда, шагающего по вересковым пустошам.

* * *

В конце улицы Клери есть лавка, где продают кружева. Тысячи образцов выплескиваются из шкафчиков, стоящих вдоль узких стен. Поближе к двери — кружева цвета хурмы и шафрана, в которые вставлены крошечные зеркальца. Отдельно выставлены мотки черных кружев, на которые нашиты жемчужины, а также кружевные манжеты цвета меди.

* * *

В квартире над нами начался капитальный ремонт. В кухне у нас абажур в виде широкого конуса — он называется «абажур-кули». Мы только что обнаружили, что вода непрерывно льется по шнуру и абажуру, образуя по краям капли, которые ниспадают, как мишура. Алессандро побежал наверх и вернулся с главным мастером. Тот вошел в кухню, оценил ситуацию и сказал: «Не пользуйтесь этой лампой — возможно, она не будет гореть».

* * *

Может ли быть более жестокий жребий, чем необходимость сидеть на диете в Париже? Я не говорю, что сожалею обо всей съеденной сметане, — потому что ничуть не сожалею. Но если я не хочу столкнуться с необходимостью полностью обновить свой гардероб, мне нужно проявлять сдержанность в еде. Насколько я понимаю, француженки пьют много бульона из лука-порея, когда им нужно похудеть. Я просто записываю все, что съела. Короче говоря, я худею от стыда, а не от бульона из порея.

* * *

На небе ни облачка, и оно голубое и ясное, но мимо моего окна почему-то проплывают маленькие снежинки. Их относит в сторону, и они такие пушистые и задумчивые, словно принадлежат к другой части мира и попали сюда случайно.

* * *

За пять минут до того, как ей нужно было ложиться спать, Анна сообщила, что на прошлой неделе учитель музыки кричал на нее до тех пор, пока она не пообещала попрактиковаться со своим магнитофоном. «Но я забыла, — сказала Анна, пожав плечами. — Теперь он будет снова на меня кричать». — «Где магнитофон? — спросила я. — Ты можешь попрактиковаться прямо сейчас!» — «Мам-м-ма, — закатила она глаза, — он в моем шкафчике, в школе, как всегда. Если я заберу его домой, то могу потерять». Такая вот железная логика.

* * *

Виной моему ужасному французскому то обстоятельство, что голова забита английскими словами. Возьмем, к примеру, слово «веселый». Досадно, что оно почти утратило первоначальное значение и в основном употребляется как «гей».[67] Для меня оно связано с радостью от рождественской канители, от вальса на палубе «Елизаветы II», от свинга в бешеном ритме, под который танцуют солдаты перед возвращением на фронт.

* * *

Мило по-прежнему нежно любит Луку — своего первого владельца. Правда, теперь уже совершенно ясно, что эта собака не для мальчика, поскольку ее любимые занятия — есть и спать (именно в этом порядке). Когда Мило был пухленьким щенком, Лука сочинил песенку: «Мило, драгоценный Мило, сладкий, нежный Мило…» Он по-прежнему напевает ее, хотя теперь Мило стал размером с юного тюленя. Он не помещается на коленях, так что Лука лежит на полу, головой на животе Мило, и поет ему в рекламных паузах.

* * *

Возвращаясь домой с тяжелыми сумками, которые оттягивали руки, и с замерзшими ногами, я утешалась, вспоминая, как лежала на мхах в лесу Миннесоты, где надо мной склонялись кудрявые папоротники, и вдыхала благословенный теплый аромат трав и земли.

* * *

Я знаю, что вышла замуж правильно. Вчера вечером мы пошли в кино на фильм «Простые сложности» с участием Мэрил Стрип. Нам пришлось сидеть врозь — через два человека — из-за удивительно грубой женщины, которая отказалась передвинуться. Сначала я разозлилась, но фильм шел, и я вдруг осознала, что прислушиваюсь к смеху Алессандро, как будто он — незнакомец. Мы истерически смеялись в одних и тех же местах. Обычно я этого не замечаю, потому что муж всегда рядом, но вчера вечером я поняла, какое это счастье — быть замужем за человеком, чувство юмора которого полностью совпадает с твоим.

* * *

В Нью-Джерси отец Мэхони носил черную сутану, обтягивавшую его величественный живот, а иногда надевал сверху пурпурную ризу. По сравнению с ним наш местный священник просто модель от Диора. Сегодня на нем был белый стихарь с отделкой из кружев, связанных вручную, и с оборкой внизу. Сверху он надел ризу из малиновой парчи с аппликацией в виде темно-зеленого креста из бархата, украшенного золотыми вышитыми узорами.

* * *

У нас только что чуть не случилась семейная размолвка из-за того, должен ли Мило оставаться у нас всю весну и снова сесть на диету (чего определенно не произойдет в Италии). Марина сказала, что когда мы оставили его во Флоренции столько лет назад, он чувствовал себя брошенным и именно поэтому стал так много есть. Несомненно, никого не удивит, если Мило вернется в Италию с моей свекровью, где она будет и дальше его баловать.

* * *

Вчера я пошла вместе с приятельницей в Музей Жакмар-Андре — дом супружеской пары, жившей в девятнадцать веке. Они были страстными коллекционерами. Их коллекция просто великолепная — одна ванна стоила того, чтобы заплатить за вход. Больше всего мне понравилась картина Жана Оноре Фрагонара, на которой изображена мечтательная, чувственная молодая женщина. Перед ней стоит художник, шаловливо приподнимая тростью ее юбку. Если вы собираетесь съездить в Париж, непременно посетите этот музей. Кафе снабжается изумительной кондитерской Шторера. Николя Шторер был придворным кондитером короля Людовика XIV. Он прославился тем, что создал всеми любимую «ромовую бабу». Я отведала ее, отставив диету по такому случаю — думаю, он бы этим гордился.