Проклятие Кантакузенов - Владимир Александрович Андриенко

по-русски, — усмехнулся граф. — Прошу вас садиться, Степан Андреевич.

Волков сел. Бирен устроился в кресле рядом с ним.

— Я знаю о деле, которое вам доверили, господин Волков. При дворе слишком много сие обсуждают. И сие дело, к неудовольствию матушки-государыни, дошло до иностранных дипломатов. А они отпишут своим монархам о дикости российской.

— Я всеми силами, ваше сиятельство, тем слухам препятствовал. И холопы князя Кантемира сего выболтать не могли.

— Полноте, Степан Андреевич, — засмеялся Бирен. — Нет болтливее слуги, чем русский слуга.

— Ваша светлость, мною приказано из дому никого не выпускать. Хотя и сие не может быть большим препятствием для слухов. Но, возможно, некто иной все сие разносит.

— Иной? Вы о чем, Степан Андреевич? — спросил граф.

— Некто, не принадлежащий к слугам князя Кантемира.

— И кто же это, Степан Андреевич?

— Думаю, ваше сиятельство, сие тот, кому это выгодно и кто все сие затеял.

— Стало быть, вы, Степан Андреевич, не думаете, что сие последствия древнего проклятия? Ведь в Валахии и не на такое способны. Сему есть подтверждения.

— Возможно, ваша светлость. Но в этом случае иное мне видится.

— И что же?

— Некто задумал специально сии слухи по Москве распустить. Из-за умысла тайного.

— Вот про сей умысел, господин Волков матушка-царица и желает все узнать. Конечно, ежели такой умысел был.

— Пока у меня есть лишь предположения, ваша светлость.

— Но тело кухарки Кантемира просто исчезло, господин Волков! Как произойти сие могло? Недавно государыне рассказала про сие её болтушка20 Шаргородская.

— Удивительно мне, ваша светлость, как сие узнать могли?

Бирен засмеялся и сказал:

— Для меня сие такоже загадка, Степан Андреевич. Для меня Москва новый город. Наша Митава21 совсем не то. А болтушки императрицы за новости свои деньги получают. Они все узнать могут.

— Но из дома, после сего случая, никто окромя самого Антиоха Кантемира не выходил. Разве только немой слуга. Но что он мог рассказать? — недоумевал Волков.

— В России и немые говорят, господин Волков. Я вам говорил про сие. Хотя, возможно, и вы правы, что некто иной сии слухи разносит.

— Ваша светлость, могу я просить вас о милости?

— Что вы хотите? — спросил Бирен.

— Мне для следствия надобно попасть в дом князя Черкасского. Но он особа великая и потому мне будет сие трудно.

— В том я смогу вам помочь, Степан Андреевич. Я поговорю с князем и прикажу ему принять вас и во всем вам помогать!

— Благодарствую, ваша светлость!

— Но что есть такого в доме князя, про что вы хотите знать, Степан Андреевич?

— Князь Антиох Кантемир часто бывает в доме князя Черкасского.

— Про это всем ведомо, Степан Андреевич. Антиох Кантемир мечтает жениться на Варваре Черкасской.

— Возможно, что ниточка следствия к сему браку и приведет, ваша светлость.

— В дом Черкасского? Но зачем? — Бирен был удивлен словам Волкова.

— Князь богат, ваша светлость. А там, где богатства, там и преступления быть могут. Много с тем сталкивался я в жизни своей, ваша светлость.

— Возможно, вы правы, — согласился граф. — А возможно, что здесь иные силы действуют. Проклятия тайные и бесовщина разная.

— С тем в жизни своей никогда не сталкивался, ваша светлость.

— Все бывает в первый раз, Степан Андреевич.

— Это так, ваша светлость. Но здесь все больно мудрено закручено. Умный человек стоит за этим, но не бес.

— Бесы, они разве дураки? — с усмешкой спросил Бирен.

— Нет, ваша светлость. Но люди умнее. В том убедился много раз. Вот холопа Тишку не бес пришиб — человек. И кто стоит за сим человеком? Кто надоумил его Тишку убить? Вот вопросы, ваша светлость.

— А коли сей Тишка не мертв? — спросил Бирен.

— Ныне мертвый, ваша светлость.

— Так и ранее про него такое говорили, Степан Андреевич. А его живого поймали. Даже не поймали, а сам Тишка к вам пришел. С чего вдруг, Степан Андреевич?

— Его привел Иван Карлович Тарле, ваша светлость. Не сам он пришел.

— Не сам? Но из Москвы он мог сбежать. А не сбежал. Сам Тарле на глаза попался. С чего? Есть ответы на сии вопросы, Степан Андреевич?

— Ваша светлость, отлично осведомлены о сем деле.

— Долг велит, Степан Андреевич. Да и интересное дело.

Бирен еще немного поговорил с Волковым и отпустил его, обещав помощь и поддержку…

***

2

Кабак «У бочки».

Среди кривых улочек Замоскворечья было легко затеряться. Царские приставы опасались сих мест, и лишний раз не пытались сюда соваться без крайней нужды. И потому здесь в кабаках до утра делили добычу и пили хлебное вино.

Ночами на улицы многие жители Замоскворечья и носа высунуть не решались. Сидели за крепкими заборами и с содроганием слушали удалые разбойничьи пересвисты.

Здесь в кабаках да кружалах отсиживались после грабежей да разбоев ватаги гулящих атаманов: Максима-солдата, Романа-мельника, Петра Камчатки. Они в последнее время слишком засиделись в Москве и не убегали из города, как бывало ранее. Повлияла на то смута, которая была порождена верховниками22 после смерти императора Петра Второго…

***

Кабак «У бочки» был тем местом, где собирались люди из шайки Романа.

Сам Роман был в прошлом мельником, но повздорил со своим боярином и подался в бега, напустив на хоромы барские «красного петуха». Его поймали, били батогами и клеймили. Но Роман из острога ушел, сколотил ватагу и стал промышлять разбоем на Волге. Грабил купеческие суда, устраивал засады на пути хлебных караванов. Но большой удачи в том не снискал. Нового Стеньки Разина из него не получилось.

Последние три года он промышлял на Москве.

И вот сейчас его шайка обчистила палаты купца первой гильдии Томашева и вязла богатую добычу. При налете самого купца и его жену зарубили топорами. Слуги и работники вступаться за хозяина не стали — слишком купец был жаден и на руку тяжел…

***

Это он, Томашев, споймав на рынке вора на горячем, предлагал ему выбор:

— Ты мил человек али в острог пойдешь на дыбу, али мои три удара выдюжишь. Чего выбираешь?

Пойманный ярыга соглашался снести три удара. Не знал каковы кулаки у Томашева. С третьего удара мало кто не помирал.

А недавно приложил он по уху вьюноша Терентия, который у него на погрузке дощаников23 работал. Уронил Терентий куль муки в воду. И цена тому кулю была три алтына.

Купец, как всегда, давай куражиться.

— Нанес ты мне убыток, собачий сын! — орал он. — С такими работниками в разор пойду!

Старший артели за вьюноша вступился:

— Чего глотку драть, хозяин? Парнишка-то молод еще. С артели те