У каждой лжи две правды - Анна Мария Роу

Вбежала бледная до синевы служанка, молоденькая совсем, миловидная. Хотя в этом доме Янек не видел ни одной некрасивой горничной.

Она пыталась что-то сказать, но голос срывался и, в конце концов, девушка в лучших традициях благородных пани рухнула в обморок.

– Воды! Да принесите же воды! – заквохкала Божена. Марек и Янек бросились подымать бесчувственную служанку.

Кто-то принёс воды и нюхательной соли – вездесущий и молчаливый дворецкий. Хозяева так привыкли к пану Новаку, что даже не замечали его, зная, что он появится, когда необходимо.

Через несколько минут девушка пришла в чувство, Стефания поднесла ей стакан и помогла выпить глоток воды – руки у служанки дрожали, и зубы неприятно ударяли о стекло.

– Там… Там… Пани Альжбета! – выдохнула она, опять собираясь упасть в спасительный обморок, но Янек вовремя сунул ей под нос флакончик с едко пахнущей солью.

– Где? Кто? Кошмар! – запричитала Боженка.

– Привидение? Вызовем некроманта! – заявил Марек.

– Нет же, – девушка вырвала стакан и залпом выпила всю воду. – Живая. Стоит там. Смотрит. Не мигает.

– Ну, раз не мигает, то это, несомненно, очень страшно! – фыркнул молодой хозяин.

– А ничего покрепче у вас нет? – проскулила служанка и жалобно посмотрела на мужчин, переводя взгляд с одного на другого.

– Ядзя! – тон пана Новака не обещал ничего хорошего.

– Есть! – уверенно заявил Янек, ухватил под локоток Ядвигу, поставил на ноги и подтолкнул к двери. – Валерьянка! Лучшее средство от нервов и призраков. Но сначала покажите, где вы нашу пани Альжбету видели. В гробу я её сам видел. Где ещё?

Служанка опять задрожала, собралась заплакать, но послушно повела пана Йержимановского с невестой, Марека, Божену и дворецкого на второй этаж, в то крыло, где располагались апартаменты хозяев и гостевые спальни. Мимо них она прошла без страха.

– Я убираюсь в ваших комнатах, пани Божена, как обычно после завтрака и перед ужином. Протереть пыль, убрать вещи, принести фрукты или сладости. Полы мою раз в день. Потом иду в комнаты пана Марека. Но сегодня мне не хватило масла для ламп. Наша пани любит ночами читать, оно страсть как быстро сгорает…

– Ядзя! – пан Новак повысил голос.

– Так вот, – не прекратила болтать легкомысленная Ядзя. – Я решила заглянуть в кладовку.

– Почему не обратилась ко мне? – перебил её дворецкий. – Или к старшей горничной?

– Так вы заняты были. А старшая с утра чаи гоняет, с коньяком. Пани Альжбету, пусть новая жизнь её будет лёгкой, поминают.

– Но разве масло хранится здесь? – встрял любопытный Янек.

– Нет, – отмахнулась служанка и опять мелко-мелко задрожала. – Но я решила посмотреть в той запертой кладовке, что около комнат покойной… Знаете, всегда хотелось заглянуть. Вот с самого первого дня, как туточки работаю. Да все говорили, что там хлам один. И что пани Альжбета там хранит всякие мелочи, которые и бесполезны уже, а выбросить жалко. Так я и подумала, а может там и масло найдётся…

– Так она была запертой? Кладовка эта?

– Да нет же! В запертую я бы не полезла! Я за ручку дёрг, а она и открылась. А там… Там…

Пан Йержимановский храбро повторил все её действия – дёрнул за ручку, а дверь распахнул так, чтобы всем видно было. Уж он-то знал, что призраки почему-то не любят публичности. Одну не сильно умную особу напугать – это запросто, а вот появиться перед компанией скептически настроенной шляхты они как-то не готовы.

Комната была невелика. На окнах непроницаемые для света шторы. Мебель покрыта серыми чехлами. Обои кое-где отстали от стен и вздулись пузырями. А в центре и в самом деле стояла пани Альжбета.

Божена и горничная дружно рухнули в обморок. Хозяйка на руки дворецкого, потому что Марек родственник, на него падать неприлично, а до Янека далеко было, а Ядзя – прямо на пол. Сказывалась нехватка опыта.

Стефа побледнела и отшатнулась, но на ногах устояла.

– Так, – Марек сжал челюсти. – Эту, – он указал на сомлевшую служанку, – напоить так, чтобы она и имя своё забыла. А через пару дней нанять мага, память подчистить. Откупные, и пусть катиться свой дорогой.

– Это не совсем законно… – Янек разглядывал покойницу через очки. Покойница разглядывала Янека. Плохим зрением она не страдала. И не мигает. Голову держит гордо, в причёске ни один волосок не выбился. Руки, ухоженные, с аккуратными ногтями сложила на чёрном шёлковом платье. Кружева тоже чёрные. И ожерелье из чёрных брильянтов.

– Иметь дома голема ещё более незаконно! – Марек подошёл к «пани Альжбете» и дотронулся до шеи, где у обычных людей прощупывали пульс. – Разрядилась.

– Теперь понятно, – протянул Янек и тоже подошёл к находке. А ведь модель эксклюзивная, один в один делали. Без всякой лести и приукрашивания. Вот морщинка, вот на плече россыпь веснушек, вот едва заметная неприятная складочка второго подбородка.

– Дорогая модель…

И штраф за неё будет соответствующий. Этого голема от настоящего человека не отличить. Конечно, никакой свободы воли у него нет, как хозяину нужно, так и ведёт себя, но «пани Альжбету» никто не заподозрил в «подлоге». Значит, центральный блок этой игрушки стоит как небольшая сокровищница. Не для портного же его создавали?

– Ну, теперь хоть понятно, как пани удалось быть в двух местах одновременно! И мёртвой, и живой… – Янек поймал недоумевающий взгляд Марека и пояснил. – Не некромантом единым информация добывается!

Ни Марек, ни Стефа решили не уточнять, когда, где, и главное, почему пан Йержимановский осмотрел мёртвое тело. И откуда он знает, через сколько времени наступает трупное окоченение, по которому предварительно определяют время смерти. Он вообще знает слишком много лишнего для помощника профессора. И чудик – это не оправдание.

– А мне вот больше другое интересно, – Янек обошёл вокруг голема. Поднял руку, та безвольно упала.

– А почему она такая… такая… – Божена открыла глаза, села, а потом и встала. Ну, право, неинтересно падать в обморок, если никто вокруг тебя не бегает, нюхательную соль не подносит и веером не обмахивает. – Может, потому что тётушка уже того… мертва?

– Не думаю, – голос Стефы слегка дрожал. – Наверное, ей нужно зарядиться, слишком долго работала.

– Да ладно?

– У этой модели довольно много функций. А сложные алгоритмы поведения очень энергозатратные, – девушка смущённо передёрнула плечами, словно стесняясь своего знания. – Больше четырёх-пяти часов не работает. Если прописаны упрощения, типа странных однообразных привычек, то это даёт дополнительные десять-пятнадцать минут, но не больше.

– А у тётушки никаких странностей не было…