Партия для ловеласа - Вера Колочкова

К счастью, его и в самом деле на кухне не оказалось. Стас сидел за столом один, уронив голову в сложенные большим ковшиком ладони, и растерянно всматривался куда-то в кухонное пространство. Что-то очень насторожило Веронику в его лице…

— Стас! Очнись! Что с тобой?

— А?! Что? Что, Вероника, я не понял?

Он заморгал навстречу ее озабоченному взгляду быстро и беспомощно и растянул красивые губы в детской совсем, виноватой мальчишеской улыбке, будто вот-вот собирался заплакать.

— Что случилось, Стас? У тебя неприятности, да? Это твой друг тебя так расстроил?

— Да какой он, к черту, друг…

— А кто это, Стас?

— Вероничка, тебе лучше этого не знать, наверное…

— Здрасте, приехали! Человек приходит сюда, как к себе домой, доводит тебя до тихой практически истерики, а мне лучше этого не знать? Нет уж, давай выкладывай, дружочек, все как есть! Как на духу давай…

— Я не могу, не могу, Вероника!

— Что значит — не могу?

— А то! Меня, между прочим, вообще убить могут…

— Да за что?!

— Давай я тебе как-нибудь потом расскажу, а? Честное слово, расскажу! А сейчас спать ляжем — ты же устала, наверное.

— Не то слово — устала. Я просто с ног валюсь. И голова так кружится…

Она и в самом деле пошатнулась слегка и быстро села на кухонный стульчик, ухватившись испуганно за край стола. Банное полотенце скользнуло с головы и тихо свалилось на пол, открыв мокро-тонкие колечки волос и чуть оттопыренные маленькие розовые уши, и она медленно опустила голову, провожая его глазами. Потом, моргнув удивленно, так же медленно подняла взгляд на Стаса и долго на него смотрела, будто видела впервые, и никак будто не могла сообразить, что же этот красивый молодой мужчина все-таки делает здесь, на ее кухне…

— Эй, ты чего… — испуганно схватил ее за локоть Стас. — Пойдем-ка и в самом деле спать, Вероничка… Не пугай меня…

— Ну что ж, пойдем. Только обещай, что ты мне все-все потом расскажешь! А сегодня я действительно ничего уже понять не в состоянии. Кое-как на ногах держусь. Даже есть не хочу, хотя желудок с утра пустой.

— Пойдем-пойдем, я тебя отведу… А потом и посуду помою. А ты спи… Утром я тебе завтрак хороший сделаю…

— А когда мы с тобой поговорим, Стас? Завтра?

— Ага, Вероничка, завтра. Обо всем поговорим завтра…

Он долго еще сидел в эту ночь на кухне, прислушиваясь к шевелящемуся внутри страху и будто плавая без сил в состоянии вязкой и полной безысходности-невесомости. И курил без конца. Сигаретный дым, повертевшись перед глазами тонкими голубыми полосками, улетал послушно в тихо шумящую вытяжку, стылая тополиная ветка за окном все скреблась и скреблась занудно-визгливо в стекло, заставляя его вздрагивать периодически от тоскливого этого звука. Конечно, правильнее было бы встать и уйти отсюда, прямо сейчас уйти. Уйти из этого уютного дома, где ему так понравилось жить. Нет, он не мог. Знал, что так надо, и не мог решиться даже со стула встать. Ну почему, почему у него никогда не будет такого вот дома? Не будет такой веселой, разноцветной кухни, не будет мягкого кресла перед телевизором, не будет такой, как Вероника, умной и красивой жены? Конечно, это же все заработать-заслужить надо… Не нахрапом взять, как он хотел когда-то, а именно заработать. Именно заслужить. Только слишком он поздно это понял, к сожалению. И даже попытка начать новую жизнь его не спасла, выходит. Зря только на работу устраивался, голову людям морочил. Не получится у него никогда как у всех. Чтоб дом, чтоб работа… Потому что прошлое свое — его же так просто не отменишь и, как весенний кораблик, от себя не отпустишь плыть вниз по грязной луже. Оно все равно придет и напомнит о себе нагло ухмыляющейся Валеркиной рожей и повиснет тяжелой опасностью над Вероникиной светлой кудрявой головкой. Бедная, бедная Вероника… Ей-то все это за что? Нет, он должен, он обязан встать и уйти прямо сейчас! Если вообще этим поступком что-либо остановить сможет, конечно…

Стас пропал как-то совсем уж нелепо, совершенно для всех неожиданно. Утром, как и обещал с вечера, приготовил горячий и сытный завтрак, первым суетливо выскочил из квартиры, чтоб успеть прогреть стоящую во дворе машину. Вероника в то утро снова проснулась больной и разбитой — «проклятый стрессюга», как выражалась Катька, совсем, видно, в ней разбушевался, невероятную силу обрел и диктовал здоровому, в общем, организму свои жестокие условия. И даже привычный горячий душ и обещанный с вечера сваренный Стасом крепкий кофе ее не спасли — голова болела просто нестерпимо, будто переливалась в ней стылая какая-то жизненная безысходность, оттого, что неизбежно наступит конец рабочего дня и снова надо будет отправляться туда, в Востриков проклятый переулок. Целый день она старалась об этом не думать, но мысли сами собой все возвращались и возвращались в мамину душную комнату, и руки сразу мерзли, и глаза не видели, и в затылке начинало свербеть так нестерпимо-яростно, словно страх, боль и безнадега, договорившись между собою, там именно и собрались делать свое черное дело. Недавно она случайно вычитала где-то, а может, от кого и слышала, что правильнее всего поступает тот, кто приучает себя жить в отрезке сегодняшнего дня, о предстоящих проблемах не думая. Хороший совет, конечно. Жаль, что она так не умеет. Вот было бы здорово — научиться в течение дня не думать о предстоящем тебе вечернем времяпрепровождении…

Ближе к концу рабочего дня вдруг обнаружилось, что Стас с рабочего места совершенно таинственным образом исчез. Еще после обеда его видели сидящим в машине, а потом он вдруг пропал в тот самый ответственный момент, когда срочно понадобилось шефу куда-то ехать. Шеф по этому поводу разразился, конечно же, абсолютно праведным руководящим гневом, и секретарша Ирочка уже несколько раз подбегала к Вероникиному столу, пытаясь добыть у нее хоть какую-то информацию. Вероника только испуганно разводила руками и в который уже раз хваталась за свой мобильник, тревожно вслушивалась в равнодушный голос, сообщающий ей каждый раз об одном и том же — чего, мол, раззвонились так часто, если вызываемый абонент сейчас так плотно недоступен… Пришлось шефу вызывать по этому случаю такси, поскольку второй водитель, Олег, находился в этот день в законном отгуле и сидел дома в не очень, конечно, сильном, но все же выпившем состоянии, а все остальные коллеги-сотрудники умудрились прибыть на работу, по случаю ударивших морозов, на общественном транспорте. Шеф, конечно, был у них не из гордых и мог бы сесть за руль сам, но вместе со Стасом пропали и ключи от его машины…

Ключи эти самые Вероника обнаружила в кармане своей шубы, одеваясь, чтоб уйти вечером с работы. Она долго разглядывала их на пару с Ирочкой и совершенно не понимала, как правильно нужно отвечать на ее разумные, в общем, вопросы:

— Вероника Андреевна, ну, вы вспомните, может, он что-нибудь вам говорил? Может, ему в больницу надо было или еще куда-нибудь? Вы же ведь, как я полагаю, вместе ехали на работу? И ключи от машины именно в вашем кармане обнаружились…