Последний выстрел - Александр Белов

Помучившись с дрелью, Каверин взялся за молоток и шлямбур.Инструмент плохо держался в искусственной руке, Володя психовал, то и делочертыхаясь сквозь стиснутые зубы. Но сдаваться он и не думал. Обливаясь потом,он раз за разом бил тяжелым молотком по головке шлямбура. В лицо летелабетонная крошка, руки налились свинцовой тяжестью, ноги подрагивали отнапряжения…

Время от времени Каверин останавливался, приваливаясь мокрымлбом к непокорной стене.

– Шайтан!.. Падла!.. – задыхаясь, шептал он в изнеможении, ауже через минуту снова начинал махать молотком.

Упорства Каверину было не занимать, и спустя полчаса стена,наконец, сдалась. После очередного удара шлямбур провалился в полость – дырабыла готова. Еще несколько минут ушло на то, чтобы вбить дюбель и закрутитьшуруп.

Пошатываясь от усталости, Каверин повесил картину, медленнослез со стремянки, отдышался. Он отошел в глубь комнаты, переходя с места наместо и под разными ракурсами любуясь картиной. Володя был горд – уже не толькопортретом, но и своей победой над стеной.

Из прихожей донесся звук открываемой двери.

– Володя, ты дома?! – громко спросила жена. Каверинпромолчал.

Постукивая каблуками, Света вошла в гостиную и увиделасвоего донельзя довольного мужа напротив огромной картины.

– Ну как тебе, а? – с плохо скрываемой гордостью спросилКаверин. – Друзья подарили…

Света прислонилась к дверному косяку, недоуменно разглядываянелепую мазню. Ее муж терпеливо ждал взрыва восторга, но Света совсем неторопилась восхищаться. Она достала сигарету и, закурив, устало покачалаголовой:

– Володя, ты ненормальный…

Каверин окаменел. Медленно наливаясь краской, он потянулся клежавшему на стремянке молотку. К счастью, Света заметила это его движение. Ейстало страшно, она напряглась и растерянно пробормотала:

– Что с тобой, Володя?..

Каверин схватил молоток и, развернувшись к жене, яростнопроревел:

– Убью, с-с-сука!!!

Вскрикнув, Света шмыгнула прочь, и в ту же секунду в двернойкосяк, в то самое место, где она только что стояла, врезалась тяжелая сталь.

В своем избирательном штабе Белов принимал двоихспециалистов предвыборных технологий, которым предстояло заняться егоизбирательной кампанией. Их где-то раздобыл Пчела. Он позвонил и стал уверятьСашу, что эти двое – лучшие. Белов и сам думал о том, чтобы привлечь в своюкоманду спецов такого рода, поэтому он попросил друга привезти их к нему какможно скорее.

Пчела влетел в его кабинет спустя полчаса. Он жуткоторопился, поэтому сразу вывалил на Белова как можно больше информации:

– Короче, Сань, эти двое – круче всех! – тараторил он. –Профессора, блин! Да что там профессора – волшебники! Их, кстати, Гудвинамизовут! Сколько они народу по всяким выборам протащили! И в Думу и в эти…мульти… ципалитеты… Тьфу, блин, язык сломаешь! Ну ты понял, да? В общем, людитолковые, сам увидишь – они там, в приемной у Людки…

– Пчелкин, погоди, ты что как на пожаре-то? – улыбнулсяБелов.

– Да меня люди в банке ждут, а я тут с твоими имидж… – Пчеласнова запнулся, но все-таки договорил почти по складам: – Имидж-мей-керами!

– А почему – Гудвины? Они что, братья?

– Сань, да хрен их знает! Слышь, я побегу, а?!.. – взмолилсяПчела.

Ладно, беги! – махнул на него Белов. – Скажи там этимГудвинам, пусть заходят.

Пчела выскочил из кабинета, а в двери появились двое мужчинлет тридцати. Они были удивительно похожи друг на друга. Оба невысокие,кучерявые, пухлые, круглолицые, в маленьких круглых очечках – их вполне можнобыло принять за братьев. Единственное, что их отличало – это цвет волос. Одинбыл черным, как смоль, второй – бледно-рыжим.

– Гуревич, – представился один.

– Двинкер, – кивнул другой.

«Так вот почему Гудвины…» – догадался Саша. Он вышел гостямнавстречу и пожал им руки.

– Белов Александр Николаевич, прошу…

Саша вернулся на свое место за столом, Гудвины сели рядкомнапротив. Белов достал свой избирательный плакат и развернул его передспециалистами.

– Ну, что скажете?

Этот плакат ему нравился, а девиз для него – «я научу властьотвечать за свои действия» – он вообще придумал сам.

Рыжеволосый Гудвин, прищурившись, осмотрел плакат и мелкозакивал:

– Если я вас правильно понял, вы собираетесь строить своюизбирательную кампанию на образе человека волевого, мужественного – словом,лидера! Посыл, по сути, верный, но слишком, как бы точнее сказать, агрессивный.Вы согласны со мной, Александр Николаевич?

– Трудно сказать, – уклонился от ответа Белов. – Для меняэто дело новое, поэтому я вас и пригласил.

Второй имиджмейкер задумчиво подвинул плакат ближе к себе.Саша перевел внимательный взгляд на него.

– С моей точки зрения, Александр Николаевич, – начал ЧерныйГудвин, – нам следует дистанцироваться от образа человека, который живет в миребольших денег и всего, что с ними связано. Электорат обычно мало интересуютделовые качества кандидата.

– Понимаете, у нас в России электорат голосует сердцем… –робко улыбнувшись, подхватил мысль партнера Рыжий Гудвин. – Нам важно найти ввас те качества, которые позволят избирателям увидеть в вас человека.

– Та-а-ак… – удивленно поднял брови Белов. – Получается,человека во мне еще поискать надо?

Черный Гудвин бросил быстрый осуждающий взгляд надопустившего прокол Рыжего.

– Боюсь, вы неправильно меня поняли… – прижав к груди пухлыеручки, замялся тот. – Понимаете, я имел в виду, что ваш имидж…

– Да все в порядке, – с улыбкой перебил его Саша. – Нудавайте, предложите что-нибудь, где искать-то?

– Безусловно – семья. Жена, дети… – начал Рыжий Гудвин.

– Родители, друзья… – подхватил Черный.

– Биография, служба в армии…

– Красивые человеческие поступки…

– Увлечения, жизненные интересы, хобби…

– Контакты в творческом сообществе…

– Помощь детям, сиротам и инвалидам…