Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани

Софи в замешательстве подошла ближе к воротам, чтобы лучше рассмотреть замки, но тут к ней сразу повернулись головы всех висящих на прутьях гадюк. Софи отшатнулась, испугавшись, что гадюки плюнут в нее ядовитой слюной, но вместо этого змеи дружно склонили перед ней головки. Позолоченные створки ворот разошлись, открывая Королеве проход на поляну.

Софи осторожно миновала ворота, а затем, постепенно ускоряя шаг, двинулась к выходу из леса. К счастью, никаких сюрпризов ее не ожидало. По краям полянки, как и прежде, виднелись входы в два древесных туннеля, каждый из которых вел к одному из замков. Во время войны между мальчиками и девочками туннели были заложены огромными камнями, но теперь камни убрали, и входы в туннели вновь стали открытыми и широкими, такими же, какими были в первый год учебы Софи в школе.

Правда, подойдя ближе, Софи обнаружила, что над входом в каждый из туннелей прибита гвоздями деревянная табличка.

На табличке, висевшей над входом в туннель, который вел к ветхому, полуразрушенному замку, крупными неровными буквами было написано:

А над туннелем, который вел к полированному, блестящему замку, так же неряшливо было написано:

Софи коснулась чья-то рука, и от неожиданности она подпрыгнула на месте. Это был Рафал, он с улыбкой смотрел на свою Королеву.

– Проверенный временем Директор. Прелестная юная Королева, – сказал он. – И возродившаяся школа Зла.

Софи слабо улыбнулась ему в ответ, подавляя охватившее ее неприятное чувство.

Рафал повел ее в туннель с табличкой «Новое», и Софи поспешила вперед, вновь и вновь убеждая себя в том, что она наконец-то нашла настоящую, истинную любовь, дороже которой нет ничего на свете и сохранить которую необходимо любой ценой. Любой.

Лесной туннель вел прямо к дверям школы Добра. Бывшей школы Добра. В прежние времена этот ярко освещенный замок был виден издалека, но сейчас, чем дальше Софи уходила в туннель, тем темнее в нем становилось. И в этой темноте раздавался неприятный ритмичный звук, напоминающий щелканье огромного часового маятника. Тик-так, тик-так. Чтобы почувствовать себя увереннее, Софи взяла Рафала за руку.

– Не ожидал, честно говоря, что декан Садер устроит такую кутерьму, – вздохнул он. – Помещая частичку своей души в Эвелин, я надеялся, что мне удастся сохранить контроль над ней в случае моей смерти.

Щелканье становилось все громче. Тик-так, тик-так, тик-так…

– Я рассчитывал, что, находясь внутри тела Эвелин, я буду обладать достаточной силой, чтобы наверняка вернуть тебя назад в школу… – продолжал Рафал. – А затем, в один прекрасный день, и ко мне. Но, увы, полностью контролировать Эвелин у меня не получается. Все эти ее неуклюжие проделки с мальчиками-невольниками, с мирами без принцев, с хорошими девочками и плохими мальчиками… Эвелин постоянно ревновала к своему более одаренному, чем она, брату, и боюсь, что из-за этого ученикам обеих школ пришлось несладко.

Софи едва слышала его слова. Наконец перед ними показалась дверь замка. Раньше ее створки были белыми – теперь их перекрасили в черный цвет. Раньше над дверью весело блестели голубые фонари – теперь их свет стал тускло-зеленым.

– Она развязала ужасную войну, в которой мальчики и девочки с дьявольским упорством и изобретательностью уничтожали друг друга, – говорил тем временем Рафал. – Война потребовала таких жертв, что в результате оказалось не так уж трудно заставить и тех, и других сложить оружие. В конце концов, стало совершенно не важно, что когда-то мальчики и девочки воевали друг с другом. Теперь их всех крепко объединяет нечто гораздо более важное… – он остановился у двери замка и с самодовольной ухмылкой объявил: – Я. Теперь их объединяю я.

Софи озадаченно посмотрела на Рафала, распахнула дверь, вошла внутрь – и тут же отпрянула к стене, увидев шагающие прямо на нее колонны учеников.

– Добро пожаловать в Новую школу Зла, – сказал Рафал.

По облицованному черным мрамором фойе четкими рядами маршировали одетые в новенькие черные униформы мальчики и девочки в залихватски заломленных черных беретах. Они печатали шаг, высоко задрав подбородки и выпятив грудь. Оказывается, это они выстукивали своими стальными каблуками как чудовищный маятник – тик-так, тик-так… левой-правой, левой-правой… проходя мимо четырех выходящих в фойе стеклянных лестниц, которые теперь, как и многое другое, тоже стали зелеными. Марширующие мальчики были в кожаных брюках с широким ремнем, черных рубашках с коротким рукавом и жестким накрахмаленным воротничком. На шее повязан узкий зеленый галстук, на ногах тяжелые ботинки с подкованными каблуками. Девочки были в облегающих черных платьях-сарафанах, надетых поверх зеленых блузок, в зеленых гольфах и легких черных туфлях без каблуков. Перед Софи прошли две девочки, которых она знала, – Мона с зеленой кожей и одноглазая лысая Арахна. В следующей шеренге за ними маршировал Раван с гладко выбритым лоснящимся лицом и коротко подстриженными волосами, совсем не похожий на себя прежнего.

Вслед за Раваном показался еще один бывший никогдашник, Веке – с обритой головой, прямой, как палка, спиной, в тугих, врезавшихся в живот брюках.

Софи замерла от удивления. Чистенько одетые, аккуратно подстриженные никогдашники… да еще и строем маршируют! Эти сорвиголовы?! Невероятно! Раньше Софи всегда презирала злодеев за их ужасно неопрятный внешний вид, но сейчас ей самой было неловко за свое неумытое лицо и мятую невзрачную черную ночную рубашку. Софи попыталась отыскать в рядах марширующих лица других никогдашников, но это ей не удалось – слишком уж темно было в фойе. Собственно говоря, единственным источником света здесь служили перелетающие с места на место зеленоватые облачка, похожие на сбившихся в стаю светлячков.

Зеленоватым светом была освещена также стоящая между четырьмя лестницами хрустальная колонна обелиска Легенд и развешанные возле нее на стене портреты учеников. Ища источник света, Софи медленно подняла голову и вначале увидела высокие витражные окна (раньше на каждом из них был изображен белый лебедь, теперь лебеди стали черными), а над ними – застекленный купол крыши. Купол больше не был прозрачным, как в былые времена, но густо оброс то ли сосульками, то ли сталактитами, излучавшими мертвенный зеленоватый свет. Софи оглядела хорошо знакомые ей полированные лестницы, блестящие арки из оникса, марширующих без устали мальчиков и девочек – и окончательно поняла, что прежнего замка Добра – элегантного, щегольского, стильного – больше не существует, Зло захватило в нем каждый уголок и на всем оставило свой отпечаток.

Но вместе с тем, наблюдая за марширующими шеренгами, Софи не чувствовала ни напряжения, ни тревоги, она не видела ничего зловещего в попытках Зла стать «Новым», добавив какие-то новые краски, детали, новый лоск, если хотите. Собственно говоря, разве не к тому же самому призывали бунтари во время ее первого года учебы в школе?