Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани

– Ты говорил… что я… могу взглянуть на… школу, – сказала этим утром Софи, зябко кутаясь в одеяло. – Мне хочется увидеть… Эстер… Анадиль…

– Ага, и заразить их, – ехидно закончил за нее Рафал, накидывая ей на плечи еще одно одеяло.

Софи, конечно, могла бы ответить колкостью на колкость, но не стала – ее трогало внимание, с каким относился к ней Рафал. Днем он почти не отходил от своей королевы – прикладывал ей ко лбу влажное холодное полотенце, кормил с ложечки крепким бульоном, приносил свежие ночные рубашки, чтобы могла переодеться, когда потела, стойко выслушивал ее бесконечную болтовню о Тедросе и Агате, о том, как им, наверное, трудно быть вместе, особенно Тедросу, потому что Агата ревнива как кошка и наверняка то и дело пилит, пилит, пилит своего принца. Вскоре Софи начала бояться ночной поры, когда Рафал уходил к себе и она оставалась одна. Точно так же в свое время она боялась, что Рафал может вернуться к ней среди ночи. Софи стало приятно ощущать прикосновение холодных рук Рафала к ее горящей в лихорадке коже, слышать его мелодичный голос, который так хорошо успокаивал ее после ночных кошмаров.

Короче говоря, сама того не ожидая, она все сильнее привязывалась к юному Директору, и он, замечая это, нежно смотрел на Софи и улыбался ей.

Лихорадка по-прежнему не отпускала Софи, и ее ночные кошмары продолжались. Сегодня, например, ей снился туннель – угольно-черный, с сияющим на его дальнем конце пятном света. Туннель перегораживало подвешенное в воздухе громадное золотое кольцо с направленными к его центру острыми, как бритвы, зубами. Кольцо вращалось в воздухе, не давая Софи пройти дальше. Чем ближе она подходила, тем быстрее начинало вращаться кольцо, и вот его острые зубы уже слились в сверкающий диск, на поверхности которого Софи увидела отражение лица, но не своего. Этого лица она никогда прежде не видела.

Лицо было мужским, с всклокоченными темно-каштановыми волосами, морщинистой задубелой кожей и длинным крючковатым носом. Оно притягивало Софи к себе как магнит, она наклонялась к нему все ближе и ближе… А затем на лице внезапно открылись большие, темные, налитые кровью глаза и появилась дикая, зловещая ухмылка…

Откуда-то протянулись руки и потащили Софи прямо в бешено вращающиеся острые зубы кольца.

И тут она с криком проснулась.

Девушка неподвижно лежала, съежившись под одеялом, и ее не оставляло ощущение, что кроме нее в комнате есть еще кто-то. И этот кто-то негромко шуршит – звук был таким, словно невидимая кошка точит обо что-то свои когти.

Софи, осторожно повернув голову, огляделась в слабо освещенной предутренним светом комнате. И вздохнула с облегчением, обнаружив, что здесь никого нет, только вращается что-то длинное, тускло отсвечивающее сталью. Веретено? Да, этот предмет был похож на веретено – но откуда оно здесь? Веретено – это из другой сказки, про Спящую Красавицу, но та глупенькая принцесса давным-давно укололась и теперь спит непробудным сном, если еще не умерла от старости. Но Софи-то не Спящая Красавица, чего ей веретена бояться?

Она осторожно выбралась из постели, подошла ближе к тому, что ей показалось похожим на веретено, и тряхнула головой, не веря своим глазам. Нет, это было не веретено – это было перо Сториан, долгое время провисевшее неподвижно над последней страницей со словом «Коне…», оно ожило и теперь… писало. Да, оно писало!

«Как странно», – подумала Софи. С тех пор как она надела на палец кольцо Директора школы, перо ни разу не шелохнулось, и это означало, что Сториан раздумывает не над тем, как закончить историю Софи. Но в таком случае…

Кровь бешено застучала в висках Софи.

Плотнее завернувшись в одеяло, она осторожно, на цыпочках – чтобы не спугнуть перо – подошла еще ближе.

Теперь она увидела, что перо, оказывается, не пишет, а вымарывает строчки из раскрытой перед ним книги – букву за буквой, слово за словом, пока не исчезло недописанное «Коне…». Затем кончик пера налился красным светом, опустился на страницу и принялся стремительно рисовать. Перед глазами Софи замелькали странные картины – стена изумрудно-зеленого пламени… Стражники в черных масках… Чудовищные волк и великан… И, наконец, густая зеленая лесная поросль.

А затем среди нарисованных высоких деревьев на странице появились две фигурки. Затаив дыхание, Софи следила за тем, как волшебное перо прорисовывает их лица. Юноша с синими глазами и полными влажными губами… Девушка с прямыми бровями и впалыми щеками…

«Нет, это невозможно», – подумала Софи, но перо добавляло новые и новые штрихи, делая рисунок все более узнаваемым. Это показалось Софи настолько невероятным, что она сильно ущипнула себя за руку, чтобы проверить, не сон ли это. Больно. Значит, это действительно не сон. Но Агата и Тедрос не могут быть в лесу, сейчас они должны наслаждаться своим «долго и счастливо» совершенно в другом месте, далеко-далеко отсюда! И все же они были здесь, на этой странице, и смотрели прямо на Софи, словно звали ее к себе.

– Они… вернулись?! – негромко ахнула Софи, прижимая руку к сердцу. Ревность и обида покинули ее, сменились неожиданной, невероятной надеждой.

Софи смущенно и радостно вглядывалась в знакомые, родные лица, и впервые за все это время ей вдруг стало стыдно. Что же она наделала!

– Я скучаю по тебе, Агги. И по тебе тоже, Тедди.

Слезы хлынули из глаз Софи, когда она представила себя идущей по нарисованному лесу в том промежутке, который еще оставался между двумя фигурками…

Но тут Сториан дорисовал на этом пустом месте сплетенные руки Агаты и Тедроса. Нет, места для Софи рядом с ними не было.

– Они идут за тобой, – раздался голос за спиной Софи.

Она обернулась к Рафалу. Директор стоял возле окна – юный, в кружевной черной рубашке и черных кожаных брюках. Его прозрачные, как льдинки, глаза следили за ожившим пером спокойно, без тени удивления, словно он давно был готов к такому повороту событий.

– Я же говорил тебе, что Сториан сомневается не в том, как закончить нашу с тобой сказку, – сказал он. – Выходит, твои друзья не чувствуют себя счастливыми, пока ты не с ними. Они думают, что должны спасти тебя. От меня, разумеется. Таким они видят конец своей сказки.

Софи снова перевела взгляд на перо, которое закончило рисовать и писало теперь бисерным почерком:

Софи зачарованно смотрела на книгу. Теперь она проклинала себя за то, что все это время так плохо думала об Агате и Тедросе, когда они, оказывается, постоянно волновались за нее. Милые… Она улыбнулась, но тут же вновь посерьезнела.

– Разве может конец нашей сказки быть счастливым для всех троих? – спросила Софи.

– Да, если один из героев сможет стать счастливым сам по себе, – ответил Рафал, пристально глядя на нее.

– А двое других будут счастливы друг с другом? – нахмурилась Софи.