Город греха - Джеймс Эллрой

Новости с домашнего фронта были ничуть не лучше: друзья сообщали, что Лора путается с Джерри Данлеви, коллегой из убойного отдела, и с Баззом Миксом, коррумпированным опером наркоотряда и поставщиком наркотиков Микки Коэну. А в Сан-Франциско от сердечного недуга умирал отец, его преподобие Лиам Консидайн, ежедневно славший ему телеграммы, в которых умолял принять Христа.

Мал не любил отца и не думал удовлетворять его каприз. К тому же он сам целыми днями молил Бога о скорейшей и легкой смерти уцелевших узников Бухенвальда, чтобы избавить их от воспоминаний, а себя — от нескончаемого кошмара.

Отец умер в октябре. Брат Мала Дезмонд, король подержанных автомобилей в Сакраменто, послал ему телеграмму, полную обвинений в кощунстве и безбожии. Послание кончалось словами: «Ты больше мне не брат». Через два дня Мал встретил Селесту Гейштке.

Из Бухенвальда она вышла физически здоровой и несломленной, сносно говорившей по-английски, так что переводчик не требовался. Опрос Селесты Мал проводил без свидетелей. Темой их разговоров было ее сожительство с подполковником СС Францем Кемпфлером, ценой чего она выжила.

Рассказы Селесты, изобиловавшие подробностями, избавили его от ночных кошмаров лучше контрабандного люминала, который он глушил неделями. Они возбуждали его и одновременно вызывали отвращение, заставляли ненавидеть нацистского полковника и себя самого за постыдный интерес к половым извращениям в восьми тысячах миль от арены своих легендарных операций по искоренению проституции в Лос-Анджелесе. Селеста почувствовала его возбуждение и соблазнила его. С ней он попробовал все фокусы, которые она проделывала с Францем Кемпфлером, и влюбился в нее. Селеста гораздо изобретательнее разжигала его чувственность, чем безмозглая секс-бомба Лора. Когда он уже был у нее на крючке, она рассказала ему о своем покойном муже и шестилетнем сыне, который возможно выжил и был где-то в Праге. Опытный сыщик, неужели он не поможет ей найти сына?

Мал согласился. Это была проверка его сил и желание доказать Селесте, что он не просто любовник, ценящий пикантность в отношениях, и не грязный коп, каким его считали в семье. Он трижды ездил в Прагу, бродил наугад и ощупью по городу, расспрашивал людей, мешая чешские и немецкие слова. В домах родственников Гейштке он встретил враждебность: первый раз угрожали зарезать, во второй раз обещали застрелить, если будет совать нос не в свое дело, и он отступал. Он чувствовал страх, словно снова был патрульным в негритянских гетто Лос-Анджелеса, где по ночам царствуют копы из глубинки, где за спиной слышишь перешептывание и улюлюканье, потому что ты — слабак из колледжа, трус, который боится ниггеров. Стефана Гейштке он нашел во время своей последней вылазки в пражские трущобы. Бледный, темноволосый малыш с раздутым животом спал возле табачного киоска, завернувшись в обрывок половика, который ему одолжил торговец с черного рынка. Владелец киоска объяснил Малу, что мальчик пугается, когда с ним заговаривают по-чешски, хотя этот язык он понимал лучше всего. Когда его спрашивали по-немецки или по-французски, он отвечал только да или нет.

Мал взял мальчика с собой в гостиницу, накормил его и хотел помыть, но малыш поднял страшный крик. Мал оставил его мыться самостоятельно. После ванной малыш заснул и спал без просыпу семнадцать часов. Затем, вооружившись немецким и французским разговорником, Мал начал дознание, мучительнее какого ему вести никогда не приходилось. На то, чтобы составить связную историю жизни мальчика ушла неделя упорного молчания, долгих пауз, бессвязных ответов и безответных вопросов, и все время этих бесед мальчик старался держаться подальше от чужого дяди.

Селеста и ее муж были чешскими антифашистами, и перед тем, как обоих арестовали немцы, они успели оставить сына у близких родственников, которым всецело доверяли. Те бежали от немцев и спихнули мальчика дальним свойственникам, свояки оставили его друзьям, которые сбагрили малыша знакомым, замкнуто жившим в подвале маленькой провинциальной фабрики. Там Стефан Гейштке провел большую часть двухлетних скитаний в обществе одичавших в одиночестве замкнутого пространства мужчины и женщины. На фабрике изготавливали корм для собак, и консервы из конины было единственным, что Стефан ел все эти долгие месяцы. Мужчина и женщина пользовались Стефаном как секс-куклой; в любовной нежности осыпали мальчугана чешскими ласкательными словами. Стефан совершенно не переносил чешской речи.

Мал привез Стефана к Селесте, щадя ее, сдержанно обрисовал его скитания и велел ей говорить с ним только по-французски или учить английскому. Он не раскрыл причастность ее родственников к кошмарным испытаниям, выпавшим на долю мальчика. Стефан сам рассказал об этом матери, и Селеста капитулировала. Раньше она просто использовала Мала — и он понимал это, теперь же она прониклась к нему благодарной любовью. У него появилась семья, которая заменит ему ту, что развалилась в Америке.

Вдвоем они стали учить Стефана английскому языку. Мал послал Лоре просьбу о разводе, получил в ответ необходимые бумаги, позволившие ему вернуться в Штаты с новой семьей. Все шло гладко, разлад начался потом.

Эсэсовец — хахаль Селесты перед освобождением Бухенвальда скрылся. Мал готовился к увольнению, когда узнал, что военная полиция арестовала беглого наци и держала под арестом в Кракове. Малу захотелось взглянуть на этого человека, и он съездил в Польшу. Дежурный офицер показал вещи, которые были изъяты у арестованного. Среди них Мал увидел белокурый локон. Он узнал его сразу — это была прядь с головы Селесты. Мал вернулся в камеру Франца Кемпфлера и разрядил всю обойму своего пистолета в лицо нацисту.

На этот инцидент набросили плотную завесу тайны. Военному губернатору, генерал-майору армии США, поступок Мала пришелся по душе. Его уволили с военной службы с положительной характеристикой; он привез Селесту с сыном в Америку, вернулся на сержантскую должность в полицию Лос-Анджелеса и развелся с Лорой. Один из двоих, наставивших ему рога, Микс Базз был ранен в перестрелке и отправлен на пенсию. Джерри Данлеви продолжал служить, но держался подальше от Мала. Ходили слухи, будто Микс считал Мала организатором покушения в отместку за связь с Лорой. Мал это не опровергал. Слух в известной мере служил реабилитацией малодушия Мала при инциденте в Уоттсе, о чем также поговаривали в полиции.

История с нацистом газовой камеры Бухенвальда понемногу стала известной. Ее услышал Эллис Лоу, преуспевающий сотрудник окружной прокуратуры, еврей, уклонившийся от службы в армии. Он проявил интерес к сержанту Консидайну и пообещал ему быстрое продвижение по службе, если Мал сдаст экзамены на лейтенанта. В 47-м Мал получил звание лейтенанта и перешел в следственный отдел прокуратуры под покровительство помощника окружного прокурора — проныры, какого в Лос-Анджелесе еще не знавали. Мал женился на Селесте и зажил семейной жизнью, в которой уже подросший мальчик играл немалую роль.

Чем ближе сходились отчим и пасынок, тем ожесточеннее противилась этому Селеста. Чем настойчивее Мал добивался формального усыновления мальчика, тем больший протест это вызывало у Селесты. При этом она старалась сделать из Стефана аристократа на старый чешский манер, прививая ему то, чего ее саму лишили немецкая оккупация и концлагерь: Селеста учила сына языку, европейским манерам и культуре, вычеркнув из своей и его памяти, как это все было уничтожено: