Грехи девственницы - Анна Рэндол

— За семь лет?

— Он настоял. — Лентон нахмурился. — Разве не об этом вы его просили?

Мадлен искоса посмотрела на Хантфорда, но тот находился слишком далеко, чтобы слышать беседу.

— Да, конечно. Совсем забыла. Именно поэтому я и не веду свои дела сама. — Мадлен как бы невзначай коснулась грудью руки Лентона. — Делам я предпочитаю удовольствие.

Йен говорил, что Хантфорд очень дотошен, но за этой его просьбой крылось что-то еще. Либо он собирался помешать участникам аукциона, чего Мадлен, разумеется, не потерпит, либо у него были какие-то личные причины на то, чтобы просмотреть финансовые отчеты соискателей.

Мадлен потянула Лентона за руку, вынуждая его замедлить шаг.

— Позвольте мне поговорить с Хантфордом, прежде чем меня отвлекут, — она чувственно облизнула губы, — более приятные вещи.

Адамово яблоко на шее Лентона судорожно дернулось.

Мадлен отпустила руку виконта и направилась к Гейбриелу, с раздражением почувствовав, как у нее перехватило дыхание при виде широких плеч полицейского. Ей вдруг ужасно захотелось провести пальцами по твердой линии его подбородка и разгладить поселившиеся вокруг глаз морщинки. Лишь раздражение позволило ей совладать со своими непрошеными чувствами. Ну почему она не испытывала ничего подобного по отношению к кому-то из участников аукциона? Это было трудно объяснить.

— Финансовые отчеты Лентона будут готовы сегодня во второй половине дня.

Гейбриел еле заметно кивнул головой в ответ.

— За все семь лет.

Гейбриел прищурился, но ничего не сказал.

— Я уже забыла свои требования. Напомните, почему я попросила документы именно за такой период времени.

— Ваш друг заскучал.

Мадлен обернулась на Лентона, переминающегося с ноги на ногу и постукивающего себя по бедру.

— Полагаю, вы напомните мне о причинах моего решения позже.

Гейбриел бесстрастно поклонился, но Мадлен успела заметить, как непокорно блеснули его глаза.

Что ж, пусть думает, будто на этот раз одержал победу. С такими мыслями Мадлен присоединилась к своему поклоннику.

— Он так и ждет, когда сможет покончить со мной.

Слова виконта пробудили в душе Мадлен беспокойство.

Она нахмурилась. Почему она придает словам Лентона такое значение? В конце концов, он сказал правду.

Однако Лентон не расстроился. Он притянул Мадлен к себе.

— А я жду не дождусь, когда выиграю.

Его заигрывания отнюдь не тешили ее самолюбия. И все же Мадлен просияла в ответ и не отпускала внимания Лентона и остальных присоединившихся к ним джентльменов до тех пор, пока не сделала полный круг по парку. После этого она распрощалась со своими спутниками, пообещав погулять с ними в следующий раз, и вернулась к Гейбриелу.

Молодой человек поклонился и пошел прочь. Но нет, Мадлен не собиралась отпускать его вот так, без объяснений. Она схватила его за руку.

— Прогуляемся до экипажа?

— Но он всего в двух шагах от вас. — Хантфорд остановился и недовольно посмотрел на удерживающую его руку. Полагаю, на сегодня моя миссия выполнена.

— Очевидно, ваше чувство долга не имеет границ. Почему семь лет?

— Вашим поклонникам будет трудно утаить от меня правду. Они могут фальсифицировать документы за прошедшие несколько месяцев, чтобы выиграть ваше расположение. Но за семь лет? Невозможно. — Хантфорд говорил таким тоном, словно вовсе не собирался убеждать Мадлен в справедливости своих слов.

— Более правдоподобной лжи не могли придумать? — От гнева щеки Мадлен окрасились ярким румянцем. — Почему семь лет?

— Вы узнаете, что у этих людей действительно есть деньги. Разве не за этим вы меня наняли? А остальное вас не касается, как вы сами любите повторять.

Но Мадлен было не так-то просто сбить с толку. Хантфорд определенно что-то скрывал от нее, а она по роду своей деятельности привыкла не доверять чужим тайнам.

И людям, скрывающим что-то.

Мадлен подала Йену смоченное в холодной воде полотенце. Тот прижал его к затылку и рухнул в кресло.

— Нет, старина, вы все же знали, что это я.

На лице Кентербери не отразилось никаких эмоций.

— Понятия не имел. Принял вас за обыкновенного вора.

— Вы называете меня обыкновенным, огрев по голове сковородой? Вы могли бы дать фору любой торговке рыбой.

Кентербери фыркнул, и алые перья шляпы упали ему на лицо.

— Ах да, как же я мог забыть. У вас слишком большой опыт в том, что касается жен всех возрастов и сословий. А теперь я должен приготовить чай. — Поклонившись Мадлен, дворецкий вышел из комнаты.

Откуда они все-таки знают друг друга? Спорят, точно пожилые супруги.

— Так ты выяснил что-нибудь про записку? — спросила Мадлен.

Йен простонал.

— Дай минуту, чтобы собрать в кучу то, что осталось от моих скромных умственных способностей. — Он поднялся с кресла и налил себе бренди.

Мадлен вырвала из его рук стакан и вылила содержимое обратно в графин.

— Ты же знаешь, что этот напиток тут находится как декорация.

— Превосходный бренди. Я сам купил.

— На мои деньги. Тебе также известно, что я могу себе позволить только одну бутылку. Что я буду делать, если мне придется принимать у себя какого-нибудь джентльмена?

Йен вновь потянулся к графину.

— Может, предложишь ему чаю?

Мадлен ударила друга по руке.

— Но ведь это твой дворецкий… — Йен поднял руки вверх. — Ладно. Ты победила. Я ничего не смог выяснить. Никто не слышал ничего необычного. Я взял список Клейтона, в котором указаны все твои злейшие враги, но ни одного из них нет сейчас в Лондоне.

Мадлен вздохнула.

Несправедливо, что люди грозятся убить меня, хотя мне за это больше не платят. Тебе этого не хватает?

— Холода, голода, вшей, крыс, пытающихся отгрызть мне ноги во время сна? Каждый день просыпаюсь с безумным желанием все это вернуть. А ты?

Когда она была шпионкой, рядом не было Гейбриела, пытающегося проникнуть в ее мысли и желания. И если кто-то угрожал ей, она могла убить этого человека или просто исчезнуть. В последнее же время Мадлен ощущала себя перекормленной гусыней, которую вот-вот забьют на Рождество. И она ненавидела это ощущение.

— Я хорошая? — спросила Мадлен и тут же пожалела о сказанном. Для этого разговора она выбрала не того члена Трио. Вот Клейтон побранил бы ее за глупость и сказал бы что-нибудь такое мудрое и веское, отчего ее страхи сразу же улетучились бы.