Зимняя роза - Дженнифер Доннелли

– Взять его! – распорядился Гроган.

К Сиду подошел полицейский, снял с пояса наручники.

– Сид Мэлоун, вы арестованы по обвинению в убийстве Джеммы Дин.

– В убийстве? – пронзительно выкрикнула Мэгги. – Вы что, спятили? Его фамилия Бакстер, а не Мэлоун. Дурни, вы собираетесь арестовать не того. А ну отпустите его!

– Этого, мэм, я сделать не могу, – ответил полицейский, защелкивая наручники на запястьях Сида.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – закричала Мэгги.

Полицейский вывел Сида на крыльцо. Раздался хлопок, за которым последовала ослепительная вспышка.

– Это что еще за чертовщина?! – крикнула Мэгги, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

На ее лужайке расположился фотограф, голова которого скрывалась под черной накидкой.

– Ах ты, сукин сын! – заорала Мэгги.

Подбежав к фотографу, она что есть силы ударила его ногой в зад. Он потерял равновесие и упал вместе с треногой и аппаратом.

– Убирайтесь прочь с моей земли! Немедленно!

– Миссис Карр! Пожалуйста, успокойтесь!

Мэгги стремительно повернулась:

– Том Мид! Это ты там прячешься? Что за комедию вы тут устроили?

Том стоял в ее палисаднике.

– Мне очень жаль, Мэгги, но нам придется его увезти. Распоряжение губернатора.

– Увезти? Куда?

– В Найроби. В тюрьму.

– Мэггс, они явились меня арестовать, – объяснил ей Сид. – Они считают меня виновным в убийстве женщины. Давнишнем, еще в Лондоне. Ее звали Джемма Дин.

– Но ты ее не убивал?

– Нет.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться. Я через два дня приеду. Вот только попрошу Рооса или ребят Томпсона присмотреть за фермой. Не волнуйся, Сид. Я найму тебе адвоката. Не успеешь и глазом моргнуть, как тебя выпустят. – Она повернулась к Грогану. – А вам это будет стоить головы! Каковы наглецы! Вторгаются на мою землю, вламываются в мой дом и забирают моего управляющего…

Пока Мэгги продолжала честить Грогана, Мида и остальных, Сид увидел высокого блондина, стоявшего поодаль. Как он ни крепился внутри, по спине пробежал холодок, когда блондин приблизился к нему.

– Давненько не виделись, мистер Мэлоун.

– Не так уж и давно, Фредди.

Раскрасневшаяся, вспотевшая Мэгги схватила Сида за руку:

– Не волнуйся, парень. Я вытащу тебя из тюрьмы. Еще до начала урожая вернешься домой.

Сид посмотрел в жестокие, торжествующие глаза Фредди и тихо сказал:

– Нет, Мэгги. Сомневаюсь, что вернусь. 

– Фредди, зачем ты это сделал? Зачем? – крикнула Индия, ворвавшись в спальню мужа.

Фредди стоял перед высоким зеркало-псише, завязывая галстук виндзорским узлом.

– Что сделал, дорогая? – невозмутимо спросил он, поворачиваясь к жене.

– Ты прекрасно знаешь что!

– Изволь говорить тихо. Не забывай, мы в гостях у губернатора.

– Жена губернатора только что рассказала мне об аресте Сида. За чаем и тостами.

Услышав шокирующую новость, Индия едва сдержалась, чтобы не закричать и не заплакать. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы доесть завтрак и с любезной улыбкой покинуть говорливую леди Хейс Садлер.

– Фредди, отпусти его, – потребовала Индия.

– Ты преувеличиваешь мои властные полномочия.

– Этого нельзя было делать.

– Индия, моя совесть…

– Твоя что?

– …попросту не позволит мне закрыть глаза на требования закона. Закоренелый преступник и злодей не может разгуливать на свободе.

– Это ты злодей, Фредди, а не Сид.

– Я не убивал Джемму Дин.

– И он тоже.

– Это будет решать судья.

– Судья, которого ты купишь с потрохами.

Фредди взглянул на галстук. Узел получился кривым. Фредди чертыхнулся и стал завязывать снова.

– Как ты узнал? Следил за мной?

– Я поехал на ферму Маргарет Карр. Хотел познакомиться с хозяйкой. И вдруг увидел там его. Мне не оставалось ничего иного, как добиться ордера на его арест. Не сделай этого, я бы пренебрег своими обязанностями заместителя министра.

– Его повесят, и ты это знаешь. Если будешь настаивать, его непременно осудят и повесят.

– Я очень на это надеюсь.

У Индии перехватило дыхание.

– Но почему, Фредди? Зачем проявлять такую жестокость?

– Человек должен защищать то, что ему принадлежит.

– Чего ты хочешь? Денег? Домов. Я отдам тебе то и другое. Отпишу на твое имя. Я отдам тебе все, – заявила Индия, в голосе которой прорывалось отчаяние. – Только отпусти его. Пожалуйста.

– Боюсь, это не так легко, как ты думаешь. Твой своевольный отец выдвинул весьма жесткие условия по части нашего брака. Ты и сама знаешь, дело не только в деньгах. Я должен заботиться о своей репутации. Мне никогда не стать премьер-министром, если моя жена вдруг сбежит со своим неотесанным любовником.

Индия набрала побольше воздуха, чтобы не сорваться на услышанное оскорбление. Раньше она бы ни за что не отважилась на такое, ибо слишком боялась последствий. Сейчас от нее требовались решительные действия, иначе Сид погибнет.

– Если Сида Мэлоуна будут судить беспристрастно и оправдают, даю тебе слово: больше я не стану искать с ним встреч. Я целиком сохраню видимость твоей верной жены. Но если его повесят, я с тобой разведусь. И не только. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уничтожить твою репутацию.

– Если ты дорожишь Шарлоттой, ты этого не сделаешь, – со смехом ответил Фредди.

Индия предвидела его угрозу и была к ней готова.

– Как бы я ни дорожила Шарлоттой, я это сделаю. Ты забываешь, что у меня есть собственные средства. Мне по карману нанять своих адвокатов. Лучших в Лондоне. Можешь не сомневаться, я добьюсь развода. Я заберу Шарлотту, а в придачу разрушу твою карьеру. И тогда тебе уже не быть премьер-министром. Никогда.

Фредди нахмурился, задумчиво разглядывая свое отражение в зеркале.

– Могу сказать, что в дополнение к разводу ты получишь изрядный скандал. Но если ты хотя бы попытаешься пойти на этот шаг, обещаю: Шарлотту ты больше не увидишь. У меня много друзей в высших кругах лондонской адвокатуры, в Министерстве внутренних дел и даже на Даунинг-стрит. Я обращусь ко всем и добьюсь, чтобы тебя лишили родительских прав как безответственную мать.

– Ты блефуешь, – сказала Индия, чувствуя, что Фредди нервничает, сознавая ее преимущества. – Тебе придется доказывать мое аморальное поведение, чего ты не сможешь, поскольку я не вела себя аморально. За все годы нашего брака я не сделала ни одного опрометчивого шага, и ты никак не сможешь уличить меня в чем-либо.