Сталин - Дмитрий Волкогонов

военная коллегия Верховного суда СССР в составе

Председательствующего армвоенюриста В.В. Ульриха,

членов: диввоенюристов A.M. Орлова и Д.Я. Кандыбина,

при секретаре – военном юристе А.С. Мазуре

В закрытом судебном заседании в городе Москве

июля 1941 года рассмотрела дело по обвинению:

1. Павлова Дмитрия Григорьевича, 1897 года рождения, быв. командующего Западным фронтом, генерала армии;

2. Климовских Владимира Ефимовича, 1895 года рождения, быв. начальника штаба Западного фронта, генерал-майора – обоих в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 63–2 и 76 УК БССР;

3. Григорьева Андрея Терентьевича, 1889 года рождения, быв. начальника связи Западного фронта, генерал-майора;

4. Коробкова Александра Андреевича, 1897 года рождения, быв. командующего 4-й армией, генерал-майора – обоих в преступлениях, предусмотренных ст. 180 п. «б» УК БССР…».

Далее утверждалось, что предварительным судебным следствием установлено, что «подсудимые Павлов и Климовских, являясь участниками антисоветского военного заговора и используя свое служебное положение, будучи: первый – командующий войсками Западного фронта, а второй – начальник штаба того же фронта, проводили вражескую работу, выразившуюся в том, что в заговорщицких целях не готовили к военным действиям вверенный им командный состав, ослабили мобилизационную готовность войск округа, развалили управление войсками и сдали оружие противнику без боя, чем нанесли большой ущерб боевой мощи Рабоче-Крестьянской Красной Армии…».

Далее все шло в том же духе. Сталин не стал читать эти страницы и остановился лишь на последней:

«Таким образом, установлена виновность Павлова и Климовских в совершении ими преступлений, предусмотренных ст. ст. 63–2 и 76 УК БССР, и Григорьева и Коробкова в совершении ими преступлений, предусмотренных ст. 180 п. «б» УК БССР. Исходя из изложенного и руководствуясь ст. ст. 319 и 320 УПК РСФСР, военная коллегия Верхсуда СССР

приговорила:

1. Павлова Дмитрия Григорьевича

2. Климовских Владимира Ефимовича

3. Григорьева Андрея Терентьевича

4. Коробкова Александра Андреевича —

лишить военных званий: Павлова – «генерал армии», а остальных троих военного звания «генерал-майор» и подвергнуть всех четверых высшей мере наказания – расстрелу, с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества… Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Ознакомившись с проектом приговора, Сталин сказал стоявшему рядом с письменным столом Поскребышеву:

– Приговор утверждаю, а всякую чепуху вроде «заговорщицкой деятельности» Ульрих чтобы выбросил… Пусть не тянут. Никакого обжалования. А затем приказом сообщить фронтам, пусть знают, что пораженцев карать будем беспощадно…

Все было решено. До суда. 22 июля, когда состоялся «суд», нужно было лишь соблюсти формальность. Подсудимые просили направить их на фронт в любом качестве: они докажут своей кровью преданность Родигге и воинскому долгу. Просьба поверить: все случившееся – результат крайне неблагоприятно сложившихся обстоятельств. Вины своей не отрицают. Искупят ее в бою… Ульрих, зевая, торопил:

– Короче…

Этой же ночью их расстреляли. Сталина эти люди больше никогда не интересовали. Но он не мог знать, что 5 ноября 1956 года Генеральный штаб, проведя тщательное аналитическое расследование обоснованности обвинений, предъявленных Павлову, Климовских, Григорьеву и Коробкову, вынесет свое компетентное суждение:

«Имеющиеся документы и сообщения ряда генералов, служивших в Западном особом военном округе, не отрицая ряда крупных недочетов в подготовке округа к войне, опровергают утверждение обвинительного заключения о том, что генералы Павлов Д.Г., Климовских В.Е., Григорьев А.Т., Коробков А.А. и Клич Н.А. виновны в проявлении трусости, бездействия, нераспорядительности, в сознательном развале управления войсками и сдаче оружия противнику без боя».

Жестокое время, жестокие люди… Сталин хорошо знал Павлова, беседовал при назначении и с генералами Климовских и Коробковым. Оба произвели на него тоже благоприятное впечатление. Вероятно, они допустили до войны и в ее начале немало промахов. Назначенные на высокие должности через ряд промежуточных ступеней в результате острого кадрового дефицита, эти преданные стране люди, подлинные патриоты, в силу недостаточной подготовки не смогли в решающие минуты правильно организовать боевые действия с превосходящими силами противника. Но разве мало было таких? Командующие фронтами Кузнецов, Павлов, Кирпонос совершили после 1937 года стремительное восхождение. Их патриотизм, храбрость, мужество не были должным образом подкреплены опытом и полководческой мудростью. Это приходит с годами. Но Сталин, истребив целые слои командного состава, поставил в исключительно сложное положение и тех, кого выдвинул на их место.

Сталин, более всех повинный в катастрофическом начале войны, проявил исключительную жестокость по отношению к тем, кто стал жертвой его просчетов. Их собственной вины, а она, видимо, есть, никто не снимает. Но эта вина в значительной мере обусловлена сложившимися обстоятельствами, скороспелым выдвижением и, как следствие, недостаточной компетентностью. В своей книге «Судьба России» Н. Бердяев писал: «Жестокость войны, жестокость нашей эпохи не есть просто жестокость, злоба, бессердечие людей, личностей, хотя все это и может быть явлениями сопутствующими. Это жестокость исторической судьбы, жестокость исторического движения, исторического испытания. Жестокость человека – отвратительна». Война сама по себе жестока. Но Сталин часто делал ее еще более жестокой. И это действительно отвратительно. Судите сами.

Жданов и Жуков, докладывая из Ленинграда о положении дел, привели факты, когда немецкие войска, атакуя наши позиции, гнали перед собой женщин, детей, стариков, ставя тем самым в исключительно трудное положение обороняющихся. Дети и женщины кричали: «Не стреляйте!», «Мы – свои!», «Мы – свои!». Советские солдаты и офицеры были в замешательстве: что делать? Нетрудно представить, что могли испытывать и несчастные люди, когда в их спины упирались стволы немецких автоматов и впереди тоже могла ждать смерть. Сталин среагировал немедленно. Среагировал в духе своей натуры – предельно жестоко:

«Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают впереди своих войск стариков, старух, женщин, детей… Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожать в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов. Мой совет: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам… Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите врагов, все равно, являются ли они вольными или невольными врагами… Продиктовано 04 часа 21.09.41 года тов. Сталиным. Б. Шапошников».

Война жестока по своей сути, но здесь жестокость особого рода – жестокость не только к врагу, это еще можно понять, но и к своим соотечественникам. «…Косите врагов, все равно, являются ли они вольными или невольными врагами…» Жуков и Жданов сообщали, что это женщины, старики, дети, а он: «…не сентиментальничать, а бить врага и его пособников… по зубам…» Детей, своих детей – «по зубам» …из автомата?! Это никогда ни понять, ни объяснить, ни тем более оправдать невозможно… Воистину: «Жестокость человека – отвратительна!» Жестокость по отношению к своим согражданам, к тем, кого гонят впереди себя нравственные ублюдки, как и к тем, кому он доверил высокие посты, – фактическое признание своей вины. Но в этом случае нужно быть жестоким к самому себе. А этого Сталин не мог.