Султан и его гарем - Георг Борн

– Довольно! Благодарю вас за преданность! Сади-паша получит свободу по моему приказанию. Что касается дочери Альманзора, то я желаю, чтобы за ней ухаживали самым тщательным образом! Когда ей станет лучше, ты можешь сообщить ей, Юсуф, о помиловании Сади-паши.

Принц Юсуф поблагодарил Султана и удалился.

С любовью поцеловав сына, Мурад отправился в кабинет, где уже ожидал его посланник Мансура – Рашид-паша.

– Я очень рад, что ты здесь, – сказал Мурад лицемерно кланявшемуся Рашиду-паше. – Я желаю, чтобы бывший великий визирь, Сади-паша, был немедленно освобожден. Передай мое приказание сейчас же в военную тюрьму.

Казалось, что это приказание привело в ужас Рашида.

– Ваше величество желает… – прошептал он. – Подобное решение будет иметь в настоящее время крайне опасные последствия!

– О каких это опасностях ты говоришь?

– У Сади-паши много приверженцев, а он открытый противник вас и ваших министров!

– Понятно, что он враг министра, который сверг его, но я не думаю, чтобы он был моим врагом. Поэтому мне бояться нечего! – отвечал Мурад.

– Кроме того, я должен напомнить вашему величеству, что предстоит празднество опоясания мечом, – сказал Рашид-паша. – Это может стать поводом к восстанию в пользу принца Юсуфа, к которому, сколько мне известно. Сади-паша очень расположен.

– Я не боюсь ни Сади-паши, ни принца Юсуфа, меня точно так же предостерегают против тебя и Гуссейна-паши…

Рашид изменился в лице при этих словах.

– Кому должен я верить? – продолжал султан, пристально глядя на Рашида. – На которое предостережение обратить внимание?

– Ваше величество предостерегают от вернейших слуг, – сказал министр, притворяясь огорченным. – Тем не менее мы, будучи оклеветаны, принуждены будем просить у вашего величества милостиво отпустить нас.

– Я хочу только доказать тебе, что бывают разные предостережения. Ваша же преданность скоро будет доказана полностью, что же касается Сади-паши, то я остаюсь при моем решении сегодня же возвратить ему свободу. Вместе с тем я предупреждаю тебя, что велю нарядить строжайшее следствие в случае, если Сади-паша неожиданно умрет! Теперь ты знаешь мою волю, исполняй ее.

Против такого приказания Рашиду-паше не оставалось ничего возражать, он поклонился и оставил кабинет.

Решение султана казалось ему опасным, тем не менее он сейчас же отправился в Сераскириат, где встретил Гуссейна-пашу и передал ему свой разговор с султаном.

Лицо Гуссейна омрачилось.

– В таком случае этот Сади должен умереть, прежде чем ему будет возвращена свобода! – вскричал он.

– Султан уже подумал о возможности этого, – поспешно отвечал Рашид. – В таком случае он угрожал начать строгое следствие.

– Новый султан еще не признанный повелитель правоверных, – с гневом продолжал Гуссейн, – в настоящее время он не что иное, как наш ставленник, и только тогда освободится от этой зависимости, когда будет опоясан мечом Османа[33].

– Ты прав, Гуссейн-паша! Я боюсь, что мы не должны допускать Мурада до опоясания мечом, – сказал Рашид. – На последнем заседании Мансур-эфенди тоже говорил, что Мурад не такой султан, какой нужен при настоящем положении дел!

– В таком случае он падет так же, как пал Абдул-Азис, – отвечал военный министр.

– Но надо избежать всяких подозрений, – сказал хитрый Рашид. – Поэтому я считаю, что нужно исполнить пока его приказание относительно Сади-паши.

– Ты думаешь, что мы должны освободить Сади для того, чтобы тем вернее свергнуть султана, который начинает противиться нашим планам?

– Я вижу, что ты вполне согласен со мною, – сказал Рашид, довольный своим разговором с военным министром. – Необходим новый переворот, Мурад не должен быть опоясан мечом Османа.

– Да, мы станем откладывать это до тех пор, пока не возведем на трон нового султана, – сказал Гуссейн. – Передай султану, что Сади-паша будет освобожден сегодня вечером, и не спускай с султана глаз, чтобы не случилось более ничего подобного!

Затем Гуссейн простился со своим сообщником и позвал к себе дежурного офицера, которому передал приказание относительно освобождения Сади-паши.

Когда Сади пришел в себя, об этом доложили караульному офицеру, а он, в свою очередь, сейчас же передал это известие военному министру, который был этим крайне удивлен.

Между тем доктор употребил все старания, чтобы спасти жизнь Сади. Здоровая натура его взяла наконец верх, и он заснул крепким, спокойным сном и проспал таким образом до утра, так что проснулся на другой день почти здоровым.

Проснувшись, он вспомнил все происшедшее и начал расспрашивать о Сирре, но не мог ничего узнать.

Вдруг вечером, к его крайнему удивлению, явился к нему караульный офицер и почтительно объявил ему о его освобождении.

Этого Сади никак не ожидал. Что значила эта неожиданная перемена в его судьбе? Неужели были назначены новые министры? Или, может быть, было наконец установлено, что Сади напрасно томится в темнице?

Сади не мог расспрашивать об этом офицера. К тому же он был уже доволен и тем, что свободен и может возвратиться к своей Реции! Все остальное, говорил он себе, он узнает после.

Выйдя из башни, Сади сел в проезжавшую мимо карету и поехал домой, желая скорее увидеть Рецию.

Слуга, отворивший ему дома дверь, в первое мгновение не мог выговорить от удивления ни слова, затем бросился на колени и заплакал от радости.

– Слава Аллаху! – вскричал он, целуя руки Сади. – Ты возвращаешься назад здоров и невредим! Какое счастье!

– Встань! – сказал Сади, тронутый радостью слуги. – Где моя супруга Реция?

– О господин, – сказал слуга, и на лице его выразилась печаль. – О господин… не спрашивай.

– Что случилось? Говори! Разве Реции нет более здесь?

– Нет, твоя супруга здесь!

– Почему же ты отворачиваешься?

– Большое горе случилось в твоем доме, благородный паша!

– Реция умерла? Говори…

– Вот идет врач, – указал слуга на спускавшегося с лестницы старика-доктора, – спроси его!

– Что случилось? – с беспокойством обратился Сади к доктору, который спас его от смерти. – Я узнаю тебя, ты лечил меня, но скажи мне, что ждет меня?

– Надежды очень мало, благородный паша! – отвечал доктор.

– Моя Реция…

– Лежит тяжело больная, благородный паша. Твоя супруга увидела тебя лежащим бездыханно и в отчаянии поразила себя в грудь кинжалом, чтобы умереть вместе с тобою.