Братья и сестры по оружию. Связные из будущего - Юрий Валин

— Тяжелый, — пробормотал Пашка, прислушиваясь к отдаленному перестуку колес. За деревьями показались паровозные дымы.

— Ну ты и сказал — «тяжелый», — прошептал Герман.

Состав неторопливо полз по насыпи. Бронепоезд: три бронеплощадки с цилиндрическими орудийными башнями, так называемого карусельного типа, вооруженные трехдюймовками. Бронепаровоз — чудище, закованное в металл. Еще один паровоз — «черный» вспомогательный, контрольные платформы с рельсами и шпалами. Еще три товарных вагона в хвосте и снова контрольная платформа, обложенная мешками с песком, из-за которых торчат пулеметные рыла.

«Борец за свободу товарищ Троцкий» — было выведено на бронированном борту свежей красной краской.

— Наши, — пробормотал Пашка. — В смысле, красные. Видать, город-то обратно взяли. Вот так — за нами не заржавеет.

— Или эту железяку наши у ваших отбили, — ехидно прошептал прапорщик. — С каких это пор «Товарищ Троцкий» под триколором разъезжает?

Действительно, на передней бронеплощадке, рядом с красным флагом, развевался трехцветный флаг старой России.

Бронепоезд, неспешно уползая головными вагонами за деревья рощи, дал короткий гудок.

— Останавливается, — панически прошептал Герман.

— Как же, нужны мы ему, — скептически пробормотал Пашка.

Тем не менее, оба паровоза окутались паром, до опушки донеслось грузное лязганье.

«Щас как даст из всех стволов», — с нешуточной тревогой подумал Пашка.

Герман ткнул локтем:

— Бинокль-то где? Или сразу побежите своих приветствовать, товарищ коммунарий?

Из товарного вагона и с бронеплощадки соскакивали вооруженные люди — расходились от насыпи. Пашка пытался рассмотреть, вроде бы — красные. Сбегавший за биноклем прапорщик заранее плюхнулся на четвереньки, подполз, принялся вглядываться. Пашка крепился-крепился, не выдержал:

— Ну? Кто такие-то?

— Вроде ваши, — мрачно пробормотал Герман. — Или ряженые. Черт его знает. Чего встали-то здесь, у нас?

— С тобой собрались воевать, — насмешливо предположил Пашка. — Сейчас еще пара стрелковых полков подойдет, кавкорпус подтянется, и начнут. Может, ты великодушие проявишь — сразу им сдаваться предложишь?

— Иди ты—…прапорщик опустил бинокль, протер глаза, снова принялся всматриваться. — Слышь, Паш, по-моему, это Она там. В военной форме. Глянь сам…

Насыпь в стеклах «цейса» рывком приблизилась. Катерина в окружении военных стояла у бронированного вагона. В новенькой ладной гимнастерке, в щегольских сапогах, только по светловолосой голове и узнать можно.

— А ты говоришь — фаэтон, — растерянно прошептал Пашка. — Смотри, на какой дуре прикатила.

— А если это не она, а ее привезли? — со своей вечной подозрительностью поинтересовался прапорщик.

— Я выйду. А ты присматривайся. Если что, не выходи, пока я второе упражнение из комплекса Миллера не начну делать. Помнишь?

Выходить из кустов на виду у огромного бронированного змея было как-то неловко. Пашка напомнил себе, что бронепоезд есть суть трудовых усилий умелых рук пролетариата. В конце концов, в Екатеринодаре самому приходилось подобную дуру ремонтировать. Там, правда, всего две бронеплощадки было.

Независимо повесив карабин на плечо, Пашка, фальшиво насвистывая, направился прямиком к насыпи. С «Товарища Троцкого» сразу заметили, навстречу вышли человек десять. Пашка с огромным облегчением различил среди них высокую стройную фигурку.

— Здравствуйте, товарищи, — Пашка напоказ поправил ремень с кобурой.

— Здорово, хлопец, — ответил широкоплечий командир, при шашке и бинокле.

— Это товарищ Пашка, — представила Катя. — Ездовой, пулеметчик и вообще мастер на все руки. Как у вас обстановка, Паш?

— Можно сказать, нормально. Слегка побеспокоили, но жить можно. Как вы, товарищ Катя?

— Отлично. Значит, грузимся. Места спальные, полноценные. Оружие и шрифты живенько в вагон. Лошадей грузим? — Катя обернулась к усатому командиру.

— Так глянем, що у вас за клячи. Может, сразу на колбасу? — усмехнулся усач.

— Так, ждите, товарищи. Мы скоро. Пошли, Павел, — Катя хлопнула товарища по плечу.

Пашке совсем не понравилось, как смотрели командиры вслед. Молча, настороженно. И на Катерине никакого оружия — на командиршу такое не похоже.

— Екатерина Григорьевна, ребята живы? В заложниках никак?

— Вроде того. Под присмотром. Мы люди новые, особо доверять нам резонов нет. Но сразу под допрос не угодим. Не трусь, товарищ Павел.

— Это что, подкрепление? Не многовато ли? — поинтересовался Герман, стоя за стволом дерева с карабином наперевес.

— Вижу, бодры и в добром здравии, Герман Олегович.

Катя улыбнулась, и Пашка увидел, как от этой улыбки у бедного прапорщика карабин начал из рук выскальзывать. Вот сколько дураку ни говори… Балбес интеллигентный. Ведь как товарищу она тебе улыбается. Эх, чудо в перьях офицерское…

— Значит, вот что, парни. Следуем прямиком до Одессы. Проезд бесплатный, с охраной и кормежкой. Но оружие придется сдать. Под охрану и расписку. Шмонать до приказа из Москвы нас никто не будет. Мы особая группа ЧК. Так что до окончания проверки можно не суетиться.

— А когда проверят? — угрюмо нахмурился Герман.

— Тогда будет видно. Приходится рискнуть.

— Так они это… по телеграфу, — пролепетал ошеломленный Пашка. — В ЧК разговор короткий. Шлепнут нас, Екатерина Григорьевна.

— Не шлепнут. Мы в пути. Связь плохая. Проверить сложно. Да и не до нас сейчас в Москве.

— Что значит — не до нас?

— По дороге расскажем, — Катя мельком глянула на Пашку. — Новостей много. Только сейчас главное — неназойливо золотой запас протащить. Ты, Паш, уж извини, но свой финансовый вклад в обеспечение победы мировой революции на потом отложи. В Одессе советскую власть облагодетельствуешь. Иначе у ребят все изымут.

— Да я понимаю. Только как мы такую тяжесть протащим?

— Официально. Как шрифты для подпольной типографии.

— Что вы, Екатерина Григорьевна, они первым делом в мешки полезут. Я этот народ знаю.

— Сдадим под расписку. Опечатанными, — Катя похлопала по карману. — Не хмыкайте так презрительно, Герман Олегович. Мы с вами нынче от лица ЧК работаем. С нами шутки плохи. За нами тень Феликса Эдмундовича маячит, пусть он пока будет здоров. Так что нечего торчать столбами.

Пашка запрягал. Герман выкапывал «шрифты». Командирша возилась с мешками, навешивая бирки.

— От чьего лица опечатываете? — мрачно поинтересовался Герман.

— Ломбард № 5, — Катя озабоченно капала сургуч. — Только тут не разберешь без лупы. — Не тряситесь, все нормально будет. Мы хоть и непроверенные, но в авторитете. Без указаний Москвы нас никто не тронет. Команда на броннике — стойкая. Сплошь коммунисты. Тебе, Паш, понравится.