Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - Андрей Анатольевич Посняков

В открытое море.

И еще вспомнилась златовласая дева с васильковым взглядом. Ладия, Ладислава… Любовь… Ждет, ждет она его в усадьбе на крутом берегу, уж, поди, все глаза проглядела, бедная!

Встав на одно колено, Хельги прибавил ходу, чувствуя, как каждый взмах весла приближает его к любимой. Вот и знакомая сосна, причал в ольховых зарослях. Нос челнока стукнулся о мостки. Схватив веревку, Хельги привязал суденышко, бегом взобрался на холм. Вот и лес, знакомые сосны, тропа…

И пепел!!! И гарь! И выжженная земля. Вместо частокола, вместо крепкой усадьбы одни черные угли. О, боги! Один, Перун, Велес… Что произошло здесь, что случилось? Какие нидинги свершили это? Ошарашенный, Хельги медленно опустился на землю. Потрогал рукою пепел – холодный. Значит, не сейчас… Может быть, неделю назад… или чуть больше. Что же, никто из местных рыбаков не видал зарева? Может, и видали, он ведь не спрашивал. А Нихряй? Неужто и он не видел? Так наверняка на усадьбу напали ночью. Подобрались незаметно, как волки. Ладислава ведь управлялась одна. Страшно подумать, что здесь было! И где теперь златовласая дева? Жива ли? Если жива… она могла оставить знак. Нет, Ладислава ни за что бы не пропустила появление неведомых нидингов, у нее здесь были свои приметы, собаки, наконец, да и спала она чутко. Хельги обошел пепелище. Темно – кругом лес, да еще туман поднимается с реки. Подождать до рассвета, может, хоть что-нибудь прояснится… Следы! Хельги едва дождался восхода. Нет ничего… Вот, похоже, остатки ворот, частокола… а в средине один пепел. Можно подумать, будто усадьбу подожгли изнутри. А ведь похоже на то, очень похоже! Хельги наклонился к остаткам ворот – ни одна досочка не повреждена, не высажена, а вот и засов… открыт, словно неведомый враг поджег дом и аккуратно вышел. А враг ли? Ладия не доверяла незнакомцам. Может, сама? Но зачем? Если сама – тем более где-то неподалеку должен быть знак. Должен быть… Надо только искать, искать…

Обойдя по периметру сгоревшую усадьбу, Хельги отыскал несколько схронов – в дупле березы, у старого пня, под камнем. Все пусты. Ничего не понимая, князь спустился к реке в самых расстроенных чувствах. Почему же Ладислава не оставила знак? Записку? Она же выучилась грамоте. И ничего. Почему? Почему же?

Всплеск весла отчетливо послышался от реки. Прятавшийся в ольховых зарослях коренастый мужчина, чернобородый, сильный, с руками – словно медвежьи лапы, проводил взглядом удаляющийся челнок – тот быстро растаял в тумане.

– Кто бы это мог быть? – прошептал бородач. – На рыбака не похож. Может, кто-нибудь из сгоревшей усадьбы? Эй, вставай, чучело… – Нагнувшись, он рывком поднял на ноги девушку в изодранной в клочья рубашке. В волнистых каштановых волосах ее запутались лесной сор и листья, лицо было исцарапано в кровь.

– Что? – Девушка распахнула глаза цвета светлого весеннего неба.

– Вставай, – грубо приказал мужик. – Пора идти.

– Иду, господине, – словно сомнамбула, поклонилась дева.

Похоже, чернобородый имел над нею сильную власть, потому что девушка покорно пошла по лесной тропке. Следом за ней шагал бородач. В заплечной суме его перекатывались украденные в чужих захоронках вещи: булгарское огниво, наконечники стрел, нож со стальным лезвием, золотое кольцо и выцарапанная на вымоченном куске березовой коры записка. О чем в ней говорилось, неграмотный бородач не знал, но прихватил вместе с другими вещами – так, на всякий случай. А что? Весу в куске коры мало.

Ирландец дожидался Хельги у входа в хоромы. Узкое желтоватое лицо его было серьезным. Увидев наконец князя, Конхобар махнул рукой.

– Есть вести!

Отогнав грустные мысли – не пристало князю печалиться, особенно на людях, – Хельги быстро поднялся по ступенькам крыльца.

– Вечером мне кое-что сказал Найден, тиун, – тихо сказал Ирландец.

Князь поднял глаза.

– И что же?

– Я думаю, тебе самому лучше послушать. Они сейчас должны подойти.

– Кто?

– Найден с Вятшей и этим, маленьким… Твором. Ага, идут уже…

На крыльце загремели шаги. Скрипнула дверь.

– Можно, княже?

Хельги кивнул, крепко сжал губы, стараясь не показывать своего волнения. Вошли трое: молодой тиун, сотник и светлоглазый отрок.

– Мы искали одну девушку, князь, – начал Вятша.

– Да, я знаю. Нашли?

– Пока нет. Узнали другое, – Сотник обернулся к отроку: – Говори, Твор.

– Я узнал… узнал от Здрава, он был пленником у варягов, вместе с Радославой, сестрой… Ее купил… Она узнала, шепнула имя…

– Так кто же?

– Чернобог.

– Чернобог?! – Хельги перевел взгляд на Ирландца.

– Чернобог купил девушку совсем недавно, как только прибыли купеческие ладьи, – пояснил тот.

– Значит, он здесь, – кивнул князь, и только Конхобар Ирландец уловил ход его мыслей. – Он здесь, – глухо повторил Хельги. – Он пришел за мной… Что ж! Еще поборемся. Еще посмотрим, кто кого… По крайней мере, до этого я никогда не проигрывал, верно, Ирландец?

– Все так, ярл, – по-норвежски произнес Конхобар. – Только, думается, тогда, в Таре, мы все же поторопились. Надо было проткнуть эту тварь осиновым колом…

Глава 10

Обитель

Пламя бушевало. Жрецы Молоха ходили по широкой плите, всматриваясь в толпу. Нужна была жертва.

Гюстав Флобер. «Саламбо»

Июль 868 г. Шугозерье

Колокольный звон раздавался над лесом, плыл над небольшим озером, над ручьем, над зеленым заливным лугом. Услыхав звон, прижал уши пробирающийся вдоль ручья волк, оторвал от воды рогатую морду сохатый, вспорхнув, тяжело перелетел на верхние ветви сосны тетерев. Оторвавшись от колокола, посмотрел вниз дюжий юноша в черной монашеской рясе с откинутым капюшоном. Все было видать с колокольни! Видно, как выходили на двор небольшой обители братья, умывались родниковой водицей, перекрестившись, шли в церковь – колокол собирал на утреннюю молитву. Видно, как за частоколом, с озера, взлетели разом потревоженные кем-то утки, закружили над водою, закрякали, уводя от утят неведомого лесного зверя. Если повернуть голову на запад, с колокольни хорошо просматривалось дальнее озерко – Сяргозеро, к востоку шла лесная дорожка на Хундолу – Волчью деревню. И в самом деле, волков в здешних местах водилось много. Если идти лесом да болотинами, к северу можно в конце концов выйти к верхнему течению Кашни-реки, а к югу уходит в ельник нахоженная тропа на Шугозеро и дальше, к Наволоку, селению на Паше-реке, владениям старосты Келагаста. Закончив звонить, юноша – в крещении прозвали его Григорием – перекрестил лоб, вознося молитву Господу. Благодарил за всё: и за эту обитель, пусть пока небольшую – всего восемь послушников и настоятель, отец Никифор, – но дружную, и за возможность с течением времени познать