Честь самурая - Эйдзи Есикава

Сокрушенно покачав головой, Камбэй сказал:

— Увы, я вижу, мне вас не переубедить. Хикоэмон, нам пора.

Хикоэмон также был огорчен постигшей их неудачей, но он с самого начала не надеялся на успех. Как, впрочем, и Камбэй. В глубине души оба они знали, что Мунэхару купить нельзя.

— На дорогах ночью опасно. Почему бы вам не переночевать в крепости? А в путь отправитесь пораньше утром, — предложил Мунэхару.

Это не было простой учтивостью. Посланцы знали, что он человек радушный и добросердечный. Он был врагом, но в достоинствах отказать ему было нельзя.

— Нет. Князь Хидэёси с великим нетерпением ждет вашего ответа.

Посланцы попросили снабдить их факелами и отправились в путь. Во избежание всяких случайностей военного времени Мунэхару велел троим воинам проводить их до самой передовой линии.

Камбэй и Хикоэмон скакали назад без передышки. По возвращении в Окаяму они сразу же отправились к Хидэёси. Их доклад был краток и недвусмыслен:

— Мунэхару отказывается сдаться. Его решение твердо и окончательно, дальнейшие переговоры не имеют смысла.

Хидэёси не выказал удивления. Он отпустил посланцев отдыхать, а затем явиться на военный совет. Совет состоялся в тот же день, на нем присутствовали оба посланца и другие военачальники.

Камбэй по карте показал расположение семи вражеских крепостей и подробно охарактеризовал их. Хидэёси отвел глаза от карты и потянулся, как будто внезапно почувствовал сильную усталость. Только что ему доставили весть о победе Нобунаги в Каи. Сопоставляя легкость побед, одерживаемых Нобунагой, с трудностями, на которые повсюду наталкивается он сам, Хидэёси истово надеялся, что отныне и у него дела пойдут лучше. Перед советом он написал Нобунаге поздравительное послание, в котором упомянул, в частности, и о собственных стратегических замыслах в связи с провалом попытки перетянуть на свою сторону Симидзу Мунэхару.

В середине третьего месяца двадцатитысячное войско, до той поры стоявшее в Химэдзи, вступило в Окаяму. Клан Укита предоставил еще десять тысяч воинов. Собрав под своими знаменами тридцатитысячную армию, Хидэёси выступил в поход на провинцию Биттю. Проделав путь всего в один ри, он устроил привал и выслал передовые дозоры. Пройдя еще два ри, опять устроил привал и выслал дозоры. Каждому воину Хидэёси было известно о блистательных и молниеносных победах, одержанных Нобунагой, поэтому многие роптали по поводу медлительности своего военачальника. Некоторые вообще считали, что Такамацу и малые крепости можно взять молниеносной атакой с ходу.

Однако, прибыв на местность и увидев вражеские укрепления, каждый вынужден был признать, что о быстрой победе не может быть и речи.

Хидэёси разбил лагерь на горе Рюо — высоком плато к северу от крепости Такамацу. Отсюда ему открывался вид на внутреннее пространство крепости. Он сразу оценил, какое значение имеет взаимосвязь между главной и малыми крепостями. А еще отсюда можно было наблюдать за перемещениями полков Мори, заблаговременно узнавать о прибытии вражеских подкреплений.

Хидэёси начал со штурма малых крепостей, которые в скором времени пали одна за другой, так что не взятой осталась только главная — Такамацу. Озабоченный неблагоприятным развитием событий, Мунэхару неоднократно обращался к Мори с просьбами о подкреплении. Гонцы мчались в ставку все чаще и чаще, просьбы о подкреплении становились все настойчивей, но обстановка на полях сражений не позволяла войску Мори предпринять контратаку. Клану Мори требовалось еще несколько недель, чтобы собрать сорокатысячное войско и отправить его на подмогу защитникам крепости. Единственное, что могли вожди клана, — это всячески подбадривать Мунэхару, призывать его стоять насмерть и уверять, что подкрепление вот-вот прибудет. Но и гонцам с каждым днем становилось все труднее пробираться из крепости и обратно.

Двадцать седьмого числа четвертого месяца Хидэёси начал осаду Такамацу. Но основная часть его войска, насчитывавшая пятнадцать тысяч человек, не покинула гору Рюо. Пять тысяч воинов Хидэёси разместил на возвышенности в Хираяме, а десять тысяч воинов из клана Укита — на горе Хатиман.

Военачальники Хидэёси находились главным образом в тылу войска Укиты. Хидэёси выстроил свои боевые порядки подобно шашкам в начальной позиции при игре в го, с намеренной скромностью оставив собственные силы в тылу у клана Укита, еще совсем недавно бывших союзниками Мори.

Первый же день осады ознаменовался жестокими стычками. Курода Камбэй, вернувшись с передовой, сразу направился к Хидэёси, чтобы доложить ему о кровопролитном развитии событий.

— В утреннем сражении, — сообщил он, — воины клана Укита потеряли убитыми и ранеными свыше пятисот человек, тогда как вражеские потери составляют сто человек. Восемьдесят из них убиты, а двадцать тяжелораненых взяты в плен.

— Этого следовало ожидать, — отозвался Хидэёси. — Эту крепость можно взять только ценой большой крови. Но, насколько мне известно, воины из клана Укита сражались храбро.

Это соответствовало действительности.

В начале пятого месяца наступила солнечная и сухая погода. Воины Укиты, понесшие значительные потери в ходе первых сражений, проложили траншею вдоль крепостной стены. На это у них ушло пять ночей: они работали под покровом тьмы. Как только траншея была закончена, воины клана Укита пошли на приступ.

Защитники крепости, увидев, что воины Укиты уже под стенами и у главных ее ворот, встретили их градом насмешек и оскорблений. Их чувства легко было понять: ведь на стороне Хидэёси сражались сейчас их недавние союзники, изменившие Мори. Дождавшись удобного момента, защитники крепости открыли ворота и бросились в контратаку.

— Смерть предателям!

— Смерть!

Самурай схватился с самураем, пеший воин — с пешим воином, избивая и душа друг друга, победно вздымая на пиках отрубленные головы.

— Отступаем! Отступаем! — в разгар схватки, в клубах пыли и дыма внезапно раздался голос одного из военачальников клана Укита.

Когда его воины начали отступление, защитники крепости окончательно уверились в своей победе. Они начали безоглядное преследование противника с громкими кличами «Добьем их!», «Захватим знамена!».

Слишком поздно командир отряда защитников крепости со своей лошади заметил глубокую траншею. Поняв, что это ловушка, он попытался было остановить наступление, но воины были ослеплены близостью победы и рвались вперед, не разбирая дороги и не чуя опасности. И тут из траншеи грянул стройный ружейный залп и пороховой дым взвился в небо. Охотники из клана Мори сразу же превратились в добычу.

— Это западня! Берегитесь! На землю! Всем лечь на землю! — кричал военачальник. — Пускай стреляют! Нападайте на них, пока они будут перезаряжать ружья!

Издав устрашающие вопли, несколько воинов-камикадзэ поднялись во весь рост над вражеской траншеей, чтобы отвлечь на себя огонь, и сразу же пали, изрешеченные пулями. Прикинув, сколько времени понадобится, чтобы перезарядить ружья, другие воины из крепости бросились в траншею. Земля во рву сразу же окрасилась кровью. Бой с переменным успехом продолжался до позднего вечера.