Непристойные предложения - Уильям Тенн

– Нет, моя невеста, – сухо ответил Вик. – Что ж, есть в женитьбе хорошая сторона, Латц: о твоей семье позаботятся. Финансовый отдел разведчиков не признает обручальных колец. Думаю, это служит утешением мужу и отцу, гибнущему в пустоте.

Разведчик C посмотрел на корабль.

– Все пятеро по-прежнему здесь, командир. Я готов действовать по вашему приказу.

Повисла пауза.

– Послушай, Латц, – смущенно начал Карлтон. – Прости, если… если…

– Без обид, Вик. Скажу только, что на втором курсе академии я решил, что хочу жениться, хочу иметь семью – и хочу быть разведчиком. Все сразу. Сами разбирайтесь. У меня от этого голова кругом.

– Ну ладно. Давай сосредоточимся на том, что нам предстоит сделать. Когда я крикну, прыгаем в разные стороны и бежим к кораблю по двум сходящимся дугам. При помощи переключателей хребта мы можем мчаться в два раза быстрее лошади. Не больше двух шагов по прямой, если вспомним – а мы должны помнить! Кто доберется до корабля первым, врубает двигатели. Если другой не попадет на корабль к моменту отлета, значит, он остается на планете. Никакого второго шанса, никаких ожиданий на секунду дольше, чем требуется, никаких сожалений. Думаю, если все сделать правильно, нам удастся запутать их и спастись вместе, но если нет… помни, что мы не в состоянии помочь друг другу и что наши записи и их интерпретация должны попасть в Сэндсторм. Ясно?

– Ясно. Удачи, Вик.

– Удачи, Гарри. И хорошего бега.

Разведчик A в последний раз оглянулся, чтобы прикинуть траекторию. Пальцы в перчатках легли на переключатели, готовые пустить скафандр в стремительный забег.

– Давай! – крикнул Вик, прыгая влево.

Несясь по склону, вырывая на извилистом пути крошечные деревья, он видел Латца, далеко справа, тоже мчавшегося зигзагами. У них могло получиться. У них могло…

Им удалось преодолеть двадцать ярдов, прежде чем зеленые шары заметили их. И полетели прямиком к разведчикам.

Карлтон остановился, отпрыгнул назад, вбок, обогнул корму корабля по широкой дуге. Латц бежал с другой стороны, напоминая пьяницу с ракетными двигателями. Распахнутый шлюз зиял между ними. Огромные шары жадно ускорились, почти соприкасаясь, почти… Всего одиннадцать ярдов. Назад и снова вперед. Девять ярдов. Прыжок в сторону от корабля – и вновь к нему под острым углом. Семь.

– Командир! Я внутри… я добрался!

Всего шесть ярдов до шлюза… всего восемнадцать футов! Гарри Латц потерял голову и совершил огромный прыжок, используя мотор тяжелого скафандра. Он целился в открытый шлюз, очевидно, намереваясь схватиться за край и залезть внутрь. Однако схватили его самого.

Зеленый шар возник в двенадцати футах от шлюза, и Латц, не имея возможности уклониться, врезался в него. Он еще не начал кричать, не начал выворачиваться наизнанку, а оставшиеся четыре шара уже кинулись к другой стороне шлюза, чтобы наблюдать или участвовать.

Путь перед Карлтоном был открыт. Он запрыгнул внутрь, едва не задев багровеющий шар, гадая, удалось бы ему это, если бы они не поймали Гарри Латца.

– Бедная малютка Жанетта, – всхлипнул он, слушая душераздирающие вопли Латца. – Бедный ребенок, ей всего три месяца! – плакал он, дергая красный рычаг на панели управления и на всякий случай отпрыгивая в сторону. – Бедная маленькая блондинка Жанетта, она еще младенец! Она ничего не вспомнит! – крикнул он в унисон с непрекращающимся воплем Латца, выставляя центровку, внося поправку в спираль ускорения, чувствуя, как корабль взмывает в воздух, унося его с собой, – и продолжая прыгать зигзагами по рубке, потому что ни в чем нельзя было быть уверенным, с этими зелеными шарами ни в чем нельзя было быть уверенным.

Но когда он перешел на межзвездный прыжок – и обнаружил, что вопль Латца по-прежнему звенит у него в ушах, становясь все громче, поднимаясь к высотам безумия, когда понял, что не может перестать прыгать по рубке назад, вперед и вбок, – тогда он подсоединил свой шлем к основным кислородным резервуарам и включил автоматический сигнал бедствия.

Три дня спустя его подобрал патрульный корабль. В маленьком судне не было воздуха: хотя шлюз автоматически закрылся при взлете, дыра в носу никуда не делась. Но Вик Карлтон, изнуренный, с глазами, похожими на больные помидоры, был жив в своем скафандре, разработанном, чтобы сохранять человеку жизнь в самых невероятных условиях. Он отключил радио, а когда его вытащили из корабля, продолжал колотить себя обеими руками в перчатках по голове, в области ушей.

В лазарете патрульного корабля ему дали снотворное, а затем проложили быстрый курс на Сол.

– Бедная малютка Жанетта Латц, – печально пробормотал он, прежде чем уснуть. – Ей всего три месяца.

– Уверены, что сможете его вытащить? – спросил взмокший комиссар в госпитале на Ганимеде. – Потому что если есть вероятность, что вы не справитесь, используйте гипнотический зонд. Информация, которой он обладает, стоит риска постоянного повреждения его сознания.

– Мы его вытащим, – ответил врач, корча утренние гримасы и водя языком по рту. – Вытащим. Согласно его карте, он уже пережил усиленную терапию. Нет смысла выжигать ему мозги зондом, когда через пару недель он вам сам все расскажет.

– Я все им рассказал, – сообщил Вик Кей три недели спустя, встретив ее на главном этаже Здания разведывательных операций. – И сделал выговор. Как можно ожидать от человека, что он полетит на миссию, сказал я им, если сама Служба отказывается лететь? Вот что решили крупные патрульные шишки: что Дыра по-прежнему слишком опасна для человечества. Они собираются выждать, прежде чем высылать очередной исследовательский отряд. Что ж, сказал я…

Он умолк, когда двери лифта распахнулись, и толпа разведчиков направилась к двойным дверям, шутя и подначивая трех человек в шлемах.

– Взгляните на Шпинелли, ребята! Он уже скончался!

– Бедный Шпинелли, это его первая команда! Эй, Шпин, Карлтон отказался от этой миссии! Очевидно, ему что-то известно!

– Эй, Тронк! Чего это ты позеленел?

– Спокойней, Шпинелли. Ты теперь командир!

Когда мужчины прошли, рука Вика прокралась к груди. Он прикоснулся к золотой звезде, сиявшей там, где всего час назад была серебряная ракета.

Кей тоже прикоснулась к звезде. Она стояла спиной к разведчикам, маршировавшим к кораблю, но ее сияющие глаза смотрели на Вика.

– Комиссар Карлтон! Звучит так, будто это звание ждало тебя всю жизнь. Почти аллитерация! О, Вик, все так, как мы и планировали, так, как мы и хотели. Ты по-прежнему полон огня, ты знаешь, что ты взрослый мужчина, знаешь, чего желаешь…

Издалека донеслась песня:

– Дорогой, – прошептала она, прижимая его ладонь к своей щеке. – У нас будет много кружев и много космоса. У нас будет все.