Две полоски для мажора - Алёна Черничная

— Лика, если не собираешься делать аборт, то и молчать дальше бред. И вообще? Ты когда оповестишь о своем положении Громова, а?

Меня отпружинивает от подушки, стоит только Насте заикнуться об этом. Одно его имя... Фамилия... Мой самый адский триггер. Сажусь на постели и уверенно смотрю подруге в глаза.

— Никогда! Не хочу и не буду! — через стиснутые зубы и с болью в груди цежу каждую букву. — Мне ничего от него не нужно.

А Настя лишь с укором качает головой. В ее глазах целая бездна осуждения:

— Это тебе не нужно. А вашему ребёнку? — она опускает взгляд на мой живот, а я инстинктивно прикладываю к нему ладонь, сминая пальцами ткань футболки.

Под ней ещё абсолютно плоско, но сердце уже взвивается только от мысли, что я ведь теперь не одна.

— Моему ребёнку. Ясно? Марк выбор свой обозначил, предложив мне тогда вызвать такси.

— Лика, а вдруг он решит помочь с материально или ещё с чем? — не унимается Настя, разглядывая на меня уже как великомученицу.

— Пусть поперхнется своими деньгам или засунет себе в зад. А еще лучше - отдаст на очередной ботокс своей кукле, — бросаю это с такой злостью, заполняющей душу, что в прямом смысле становится тошно. — Я как-нибудь сама разберусь.

Откидываюсь обратно на кровать и демонстративно поворачиваюсь к Насте спиной. Не хочу говорить об этом. Ничего не хочу. Разве что во мне греется желание послать всех и вся к черту! Я даже не понимаю: эта злость на себя или вообще уже на всех на свете.

Меня ничто и никто не заставит подойти к Громову. Девочки чуть ли не каждый день толкуют об этом. Только ни единая живая душа и знать не знает, как болит и жжет у меня внутри.

— Классно ты разбираешься, находясь целыми днями здесь! — Настя уже сама повышает на меня голос. — Скоро пузо на нос полезет, а ты все лежишь. Сходи на прием женскую консультацию хотя бы. Тебя же тошнит сутками, Лика!

— Да хватит! Отстань! — сама не понимаю, как перехожу на крик, а тело сильнее группируется, сворачиваясь клубком на кровати. Подтягиваю согнутые колени к груди и прижимаюсь к ним лбом. — Я не хочу разговаривать. Ничего не хочу! Я не понимаю, что делать дальше. Ни черта не понимаю, что вообще сейчас происходит. Вы можете отвалить и не липнуть с вопросами? Мне просто страшно. И плохо. Очень плохо. Я.

Боже... Горло опять берет в тиски нетерпимая тошнота. Глубокий вдох и выдох уже не помогают. Резко выпрямляюсь и, зажав рот ладонью, отталкиваю плечом сидящую рядом Настю и подрываюсь с кровати в сторону двери ванной. У меня еле находятся силы, чтобы успеть упасть на колени прямо на пол в объятия фаянсового друга.

Болезненные спазмы дерут изнутри до черных мушек перед глазами. Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я пластилиновыми руками хватаюсь за стену и снова поднимаюсь на ноги.

Я дрожу до стука зубов. И когда встречаюсь со своим отражением в зеркале висящим над раковиной, то отшатываюсь от себя же со слезами.

Всклоченные волосы прилипли к щекам, которые уже каким-то образом успели стать впалыми. А тёмные круги под глазами вообще пугающе выделяются на фоне белых, потрескавшихся губ, которые просто сливаются с поганисто бледным цветом лица.

И по мне ползет такая жалость к самой себе, что душевая заполняется не только шумом воды из-под крана, но и моим всхлипами. Это вообще когда-нибудь кончится?

Но как бы там ни было, Громов раз и навсегда вычеркнут из моей жизни. Даже несмотря на то, что теперь во мне есть крохотная часть и его самого.

От этой мысли прокатываются по коже мурашки. Я все ещё плохо верю в происходящее, хоть оно в прямом смысле выворачивает меня наизнанку.

Кое-как умываюсь и на ослабевших ногах плетусь обратно к Насте. Где-то в голове стучит мысль, что скоро вторые сутки, как я без еды. Все съеденное мной долго во мне и не сидит. Я должна поесть хоть что-то, но делаю всего пару шагов к Настасье, все еще сидящей на моей кровати.

Потому что перед моими глазами ее становится двое. может, даже и целых три Насти. — Лика, ты чего? — голос соседки глохнет у меня в ушах с каждой секундой.

А потом я даже не успеваю испугаться, когда все меркнет передо мной, как по щелчку. Звуки.

Ощущения.

И свет...

Марк

— Марк, ты оглох что ли? — получаю размашистый удар по своей ноге под столом от Дениса, сидящего напротив.

Морщусь и наконец отлипаю от гипнотизирования окна огромного в столовой, за которым все утро шпарит дождь. Октябрь мать его...

— Ну чего? — недовольно поворачиваюсь к Поляку, который с упоением уминает какой-то салат и поглядывает на меня исподлобья.

— Я третий раз спрашиваю, какие планы на сегодняшний вечер? Хотел к тебе завалиться. В ПС-ку погонять, там новая игруха вышла.

— Не кайф, — вздыхаю я. — Если честно, то думал просто повтыкать дома один.

— Один? — от приторного щебета за спиной аж вздрагиваю. — А как же я, Марик?

Не дав мне опомниться, Карина усаживается к нам за столик рядом со мной. Ее ладони с длинными острыми алыми ногтями уже тянутся к моему лицу, обхватывают его и приближают к своим таким же алым губам. Едва успеваю увернуться и подставить под поцелуй щеку. Но даже этого хватает, чтобы в нос шарахнул этот ядовито приторный аромат ее парфюма.

Карина чмокает меня в скулу, а я, скривившись, отшатываюсь в сторону.

— Блин, Кара, поменяй духи, — шумно отфыркиваюсь от душного запаха, слипшегося с воздухом вокруг.

— Это ещё почему? — растерянно бормочет она, сложив руки на свои колени, как провинившаяся школьница.

— Потому что дышать рядом с тобой тяжело, — не задумываясь брякаю я прямо в ее глаза, вмиг ставшие обиженными.

И пусть звучит подобное как-то грубовато, но это лишь малая описательная часть наших недоотношений с Кариной. Недоотношений, потому что она мило верит, что мы прям должны быть няшной парочкой. Даже несмотря на то, что я заявил ей сразу: мне интересны лишь звонки по требованию с доставкой себя в мою постель.

Правда последние несколько недель у меня больше не возникает желания позвонить Каре. Туплю вечерами с Поляком за приставкой или вообще в доме у отца, драконя шерстяного Плюша.

И Карину это бесит до какого-то маниакального желания заполонить собой все мое свободное пространство. И даже сегодня и сейчас. Я знаю, что у нее нет пар, но какого-то черта она сидит здесь и хлопает на меня своими искусственными ресницами.

— Ты последние дни чего такой дерганый? — получаю ещё один пинок под столом от Дена. — Что не спроси, не скажи - сразу агришься.

— Бука! — скрестив перед собой руки, поддакивает Карина.

Насмешливо закатываю глаза и отмахиваюсь от обоих: