Входя в дом, оглянись - Виктор Мережко

— Много?

— Прилично. Но можешь отказаться, никто неволить не собирается.

— Сколько?

— Лимон! — выпалила Нинка.

— Лимон? — растерялась Савостина. — Лимон — это?..

— Миллион по-нашему. Но не зеленых, а наших, деревянных.

Антонина медленно отошла к скамейке, опустилась. Глядя на нее, Нинка рассмеялась:

— Прихватило, да? Не ожидала, что столько вывалит? — присела рядом. — Тут, Тонька, тебе решать. Или гуманизм в тебе срабатывает, или посылаешь всех на хутор бабочек ловить и продолжаешь жить своей прекрасной и счастливой жизнью.

— Может, поменьше?

— Не моя цена. Мента. Он же должен там поделиться.

— У меня нет таких денег.

— Возьми у Михаила. У него точно есть.

— Не даст. А потом нужно придумать, зачем такая сумма. А если узнает, вообще осатанеет. Он же не знает, что произошло.

— Догадываюсь. Но проблему решать придется. Родственник как-никак. Не чужая кровь.

— Понимаю. Но пока только голова кружится, и больше ничего.

Нинка поднялась:

— Вот что, соседка. Я старалась, вывернулась до внутренностей, остальное твои проблемы. Надумаешь — скажешь. Не надумаешь — забудем как про вино, которое прокисло.

Антонина тоже встала:

— Нина, нет у меня таких денег, клянусь!

— На «нет», как говорится, и картошка не жарится. Зря, значит, бензин жгла, в ментуру гоняла. Пусть хлопчик еще годков пять на нарах погреется. Ему это полезно.

Нинка решительно направилась к калитке. Антонина какое-то время смотрела ей вслед, окликнула:

— Нин! А когда нужно отдать деньги?

— Сегодня. Самый край — завтра.

— Не знаю…

— Я тоже не знаю. И помочь больше ничем не могу. Салют!

Антонина осталась посреди двора одна. Не слышала, как стукнула калитка, как отъехала машина. Стояла в оцепенении и полном непонимании.

Голова болела нестерпимо. Антонина лежала на диване, придерживала на лбу смоченный холодной водой платок, постанывала, скрипела зубами. Дотянулась до тумбочки, выковыряла из пластинки таблетку пирамидона, запила водой. Услышала шаги в коридоре, натянула на себя плед, стала ждать.

Михаил заглянул в комнату, вошел внутрь:

— Ты чего это?

— Голова болит, — тихо произнесла Антонина.

— На погоду, что ли?

— Не знаю. До тошноты болит.

— Таблетки пила?

— Вон, целая куча.

Михаил присел рядом, приложил ладонь ко лбу жены.

— Горячий… Может, доктора вызвать?

— Пройдет. — Антонина взяла его руку, поднесла к щеке. — Наверное, Миш, перенервничала.

— А ты меньше нервничай. Не дай бог, загнешься, вообще все повалится к чертям.

Антонина помолчала, вытерла выступившие на глазах слезы.

— Все, мать его через колено! — решительно заявил Михаил, поднимаясь. — Звоню доктору, пусть срочно едет.

— Подожди, — силой усадила его на место Антонина. — Не нужен доктор. Тут другое. Тетка из Владимира позвонила. Вера Дмитриевна. Наверное, из-за этого.

— А чего с ней?

— Заболела. Причем серьезно. Как бы не случилась беда.

— В больнице, что ли?

— В больнице. Увезли на «Скорой».

— Ну увезли. И чего дальше? Родных больше никого, кроме тебя, что ли? — пожал плечами Михаил.

— Деньги нужны, Миш.

— Какие деньги? — напрягся он.

— На лечение.

— Сколько?

— Много. Миллион, сказала.

— Чего-о?

— Рублей, не долларов. На операцию. Может помереть.

— У тебя голова варит?

— Болит голова, Миша. Вовсе не варит.

— Вот я и вижу. — Михаил снова поднялся. — Нет у меня денег. Тем более таких. Сам на воде экономлю, а тут какой-то тетке, которую в глаза не видел.

— Миша, она отдаст. Поднакопит и отдаст.

— Не поняла? Нет денег! Нам еще проклятое караоке довести до ума и крышу к зиме перекрыть. Поэтому про болящую тетку не слышал и тебе советую забыть. Вот голова и пройдет.

Михаил остановился возле порога:

— Доктора звать?

— Не нужно. Посплю, успокоюсь, — ответила Антонина.

— Я в город, на базу. Сама никуда не выходи. Жди, когда вернусь.

Антонина искала деньги быстро, лихорадочно. В комнате мужа перевернула матрац, пошарила под ним, обнаружила там тысяч сто, не больше. Залезла на самый верх шкафа, ладонью прошлась по пыльным доскам, заглянула под диван, проверила карманы костюмов и брюк.

Перешла в кабинет, выдвинула все до одного ящики стола, нашла связку незнакомых ключей, огляделась.

Сейфа здесь было два. Один большой и старый. Второй — длинный, новый, с загогулистыми замочками и колесиками.

Ключ к большому сейфу Анастасия подобрала сразу. Достала еще сто тысяч, прикинула, брать ли недорогие украшения, бросила их обратно.

Взялась за второй сейф. Ключ к верхнему замку вроде бы подошел сразу, а вот с колесиками предстояла серьезная возня. Антонина крутила их и так, и эдак, раздраженно смахивала лезущие в глаза волосы, тихо ругалась.

От неожиданного звонка мобильника вздрогнула. Глянула на экран — Михаил. Поколебалась, связь все-таки включила.

— Ты где? — донесся голос мужа.

— Дома, — севшим голосом ответила Антонина.

— Голова прошла?

— Почти.

— Приготовь поесть.

— Поешь в кафе.

— Не хочу. Не люблю, как чуреки готовят. Через полчаса буду.

Антонина отключила мобильник, снова взялась за сейф. Злилась, сдирала ногти, стучала по сейфу кулаком.

И, о чудо! Сейчас открылся. От неожиданности Антонина на миг замерла, затем запустила руку внутрь. Денег было здесь более чем достаточно. Отсчитав положенные пачки, Савостина засунула тоненькую часть оставшихся денег обратно, закрыла сейф и, прижимая к груди, поспешила в свою комнату. Нашла полиэтиленовый пакет, сложила в него пачки, выглянула в окно.

Тихо, спокойно, ни души.

Почти бегом навела в комнатах порядок, поставила мебель на место, вернула куда положено ненужные мелкие деньги, застелила диван, кровать, постель.

Оглядела комнаты, еще раз поправила мебель и занавески, взяла пакет с деньгами, сунула его в небольшую сумку и поспешила вниз.