Любовь с первого лайка - Ханна Оренстейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Блейк вскидывает голову, глядя на силуэт Манхэттена, близкий, как никогда. Я не вижу его лица. Когда он снова поворачивается ко мне, то смотрит мне прямо в глаза.
– Спасибо, что выслушала, – говорит он. – Правда.
Он плавно меняет тему разговора, и к тому времени, как мы ступаем на бетон Манхэттена, мы успели обсудить уже все, начиная от того, насколько чаудер в Новой Англии лучше, чем на Манхэттене, и заканчивая тем, как Хелен вдохновила меня на собственное дело, почти так же, как Блейка вдохновил отец.
А потом, среди мчащихся желтых такси и плывущих в воздухе запахов от халяльных прилавков, Блейк прижимает меня к себе и целует. Мне нравится, как мы совмещаемся: уверенный нажим его руки на мой крестец словно распускает напряжение у меня в груди. Неловкость, которую я чувствовала позавчера у него в квартире, исчезла.
– Поехали ко мне? – спрашивает он.
Я рада, что он попросил. К себе я его вести не хочу, там слишком велика вероятность наткнуться на что-нибудь, что меня уличит. Он подзывает такси, и мы садимся.
Мне нравится, что в этот раз я вхожу в дом Блейка вместе с ним. Швейцар мне улыбается. Мельчайший знак одобрения – но я счастлива.
Есть какая-то странная близость в том, чтобы наблюдать, как человек делает что-то повседневное и привычное. Я смотрю, как Блейк достает из кармана ключи, находит нужный и отпирает дверь. Войдя, он вешает пиджак на крючок возле двери, надевает связку ключей на крючок поменьше и садится на скамейку темного дерева, чтобы разуться. По опыту прошлых отношений и положений я знаю, что в конце концов – если все пойдет благополучно – приучусь тоже ставить здесь обувь и сумку в одно и то же место. Может быть, у меня даже будет когда-нибудь собственный ключ. Пока я неловко запихиваю туфли и сумку рядом с его туфлями под скамейку.
– Ты голодная? – спрашивает он.
– Всегда.
Он открывает холодильник и шарит внутри. Найдя то, что искал, он прячет это за спину и лукаво мне улыбается.
– У меня для тебя еще один сюрприз.
Я делаю шаг к нему, но он уворачивается. Я хватаю его за бедро, чтобы удержать, и поднимаю голову, чтобы его поцеловать. Он смягчается и, когда поцелуй заканчивается, показывает, что прятал: пригоршню сыров «Бэбибелль». Я не могу не засмеяться.
– Да ты издеваешься!
– Ну, ты мне, можно сказать, сообщила, что путь к твоему сердцу лежит через сыр, – говорит он, снимая обертку с одного из сыров и протягивая его мне. – Ну и вот… Я же должен был купить тебе сыра.
Я снова целую его, потом еще и еще. Выясняется, что там, откуда он достал сыр, еще куча всего. У Блейка есть и сыры поизысканнее – чеддер из Висконсина, мягкий бри, голубой, который внушительно пахнет, – и джем, и виноград, и прошутто, и горчица, и нарезанный французский багет. Он открывает свежую бутылку красного вина, наливает два бокала и с подчеркнутой осторожностью ставит их на кофейный столик у дивана.
– Этот не сшибешь? – дразнюсь я.
– Обещаю не сшибать, если будешь паинькой.
– Я не даю обещаний, которые не могу сдержать! – Я сую в рот виноградину.
Закончив накрывать на стол, Блейк тянется к пульту.
– Нетфликс?
– А то.
– Я как раз пересматриваю «Безумцев». В колледже я почти каждый год наряжался на Хэллоуин Доном Дрейпером. Или можем посмотреть что-нибудь другое, – предлагает он.
Разумеется, Блейк пересматривает «Безумцев». Не сказать, чтобы то, что его притягивает история амбициозного мужчины, делающего себе имя на Манхэттене, было полной неожиданностью.
– Давай, – сказала я. – Всегда любила Джоан и Пегги.
По-моему, в этот раз нам не так неловко сидеть вдвоем на его диване. Поставив сериал на загрузку, он уверенно забрасывает руку мне на плечи, и я кладу голову ему на плечо. Мне с ним легче, чем раньше. Может быть, потому, что мы начали приоткрываться друг другу с уязвимой стороны, а может быть, просто любой свежей паре нужно притереться. Может быть, миф о любви с первого взгляда слишком давит на людей; даже если сразу проскакивает искра, ощущение уюта развивается только со временем.
На середине первой сцены Блейк осторожно высвобождает плечо и встает.
– Забыл сырный нож, – говорит он.
– Поставить на паузу?
– Нет, я это уже видел.
У него классическая нью-йоркская кухня: не отдельная закрытая комната, а набор техники у дальней стены гостиной. Он все время видит меня оттуда. Но он слишком долго роется в ящике, – погодите, полез в другой ящик, а теперь в шкафчик. Я вытаскиваю телефон, встаю, нависаю над кофейным столиком и снимаю впечатляющий натюрморт. Звук телевизора заглушает мою возню.
Он оборачивается быстрее, чем я ожидала, и видит, как я прижимаю волосы к плечу, чтобы они не болтались перед камерой. Я застываю, краснею и прижимаю телефон к груди. Блейк только смеется.
– Вперед! – подзуживает он с легкой насмешкой в голосе. – Так ты из тех девочек, которые всю еду выкладывают в Инстаграм.
– Виновна по всем пунктам, – отвечаю я, пытаясь рассмеяться.
Лучше сознаться в меньшем проступке.
– Не понимаю этого, но лишь бы тебе было хорошо, – говорит Блейк, кладет на столик наконец-то найденный сырный нож и снова садится ко мне на диван.
На этот раз я ставлю сериал на паузу. Мне нужно услышать, что он скажет.
– Так тебя что, нет в Инстаграме? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами и поворачивается к телевизору.
– Ну вот погляди на этих ребят. Дону никому не нужно рассказывать, что у него красивая жена, или дорогая квартира, или отличная работа. Он просто… излучает уверенность в себе.
– Я уверена в себе, – машинально отзываюсь я.
– Хочешь сказать, что каждый лайк и коммент, каждый новый подписчик не поднимают твою самооценку? – спрашивает он, вздернув бровь. – И что ты чувствовала бы себя точно так же, не будь у тебя в заднем кармане Инстаграма?
– Не в этом дело.
– А в чем?
Поразительно, я могу выстоять против репортера из Elle или ведущей радиопрограммы на миллион слушателей, но, когда мы с Блейком вдвоем у него в квартире, я не знаю, как защищаться. Как будто все правильные слова вылетели у меня из головы и остались только неподходящие. Обычно я себя такой тупой не чувствую.
– Это же в основном для работы, – объясняю я. – Хорошо, когда клиенты видят, что я – живой человек, который ест сыр и пьет вино, как они. Это дает им ощущение, как будто они, ну, со мной знакомы. А это напрямую отражается на продажах, честно.
Это правда, но вся правда куда сложнее. Раньше, когда у меня было всего несколько сотен подписчиков, жизнь виделась через другой фильтр. Я заходила в Инстаграм, чтобы лайкнуть фотографии друзей с вечеринок и поглазеть на знаменитостей, загорающих на яхтах, как все. А теперь у меня екает в груди, когда я упускаю возможность что-то сфотографировать или когда вижу, как кто-то из конкурентов-ювелиров сделал снимок лучше. Мне кажется, что я знаю тысячи людей, с которыми никогда не встречалась в жизни, просто по тому, как они реагируют на мои посты: есть бариста из «Старбакса» в Кливленде, которая представляет себе свадьбу мечты; есть Настоящая Домохозяйка из Нью-Йорка, которая каждый день носит столько бриллиантов, что они уже выглядят частью ее, как кожа; есть подросток-гей с Филиппин, который под каждой фотографией пишет: «Звездно».