Любовь с первого лайка - Ханна Оренстейн

Она слабо улыбается.

– И ты подкупила меня пиццей, чтобы я не слишком огорчалась.

– Я старалась.

Она тяжело вздыхает.

– Значит, октябрь. До тех пор надо решить, сможем ли мы сохранить магазин.

То, что она делает потом, сразу выжигается у меня в памяти: она медленно осматривает тесную, пыльную заднюю комнату. Ее взгляд скользит по сейфам, стеллажам с папками налоговых документов, по ее собственным инструментам на полке. А потом она наконец встречается взглядом со мной, и в глазах у нее стоят слезы. Когда она пытается заговорить, голос у нее срывается.

– Я не готова от всего этого отказаться, – говорит она.

– Пока не надо, – отвечаю я. – Пока еще ничего не случилось.

Она складывает кусок пиццы пополам и грустно кусает.

– Мы точно не знаем.

– Я не позволю нам утонуть, – настаиваю я. – Мы все устроим.

Я открываю лэптоп и вывожу на экран QuickBooks, бухгалтерскую программу, в которой отражены наши расходы, количество продаж и остаток на счете компании. Разворачиваю лэптоп к Софи и обхожу стол, чтобы прислониться к подлокотнику кресла. Меняю данные в документе, получаю перспективный прогноз: сколько денег нам нужно собрать к концу октября, чтобы возобновить аренду по повышенной ставке. Еще я оптимистично увеличиваю количество продаж, поясняя, что мы на подъеме уже несколько недель и можно, по логике, ожидать, что рост сохранится. Если вычисления верны, – а я думаю, что верны, – это доказывает, что мы проходим со скрипом, при условии, что продажи наши будут расти в геометрической прогрессии.

– Это нехилое «если», – замечает Софи.

Я делаю глубокий вдох.

– Честное слово, я не подведу. Я хочу, чтобы все это сработало – оно должно сработать. Ради нас обеих, и Джесс, и мамы с папой.

Она доедает кусок пиццы, отряхивает руки от крошек и закрывает лэптоп. Глаза у нее уже не обведены красным от слез.

– Я хочу тебе верить, – говорит она.

– Мне это все потерять хочется не больше, чем тебе, – мягко напоминаю я.

Она крепко меня обнимает.

– Знаю, знаю, – говорит она.

В телефоне у меня есть диско-плейлист на Spotify. При звуке пульсирующих начальных нот Софи улыбается и пританцовывает, сидя в кресле. Она прекрасно понимает, что я затеяла. Я шлепаю еще кусок пиццы на ее картонную тарелку, наматывая сырные нитки на кончик. И мы впервые за долгое-долгое время расслабляемся вместе – не говорим о работе, или о деньгах, или о фальшивой помолвке, или о ее долгом пути к зачатию. Нет, мы просто сестры, которые обсуждают ленивым вечером вторника тех, кого знают в родных местах, и смотрят в Инстаграме фотки все более пушистых котиков, пока за окном совсем не стемнеет и животы у нас не наполнятся до отказа.

Я всегда думала, что захочу от мужчины широких романтических жестов. Оказывается, я так думала, потому что у меня такого не было. В реальности широкие романтические жесты могут оказаться неприятной неожиданностью. Я узнаю об этом на собственном суровом опыте в пять тридцать вечера в среду, когда сижу, склонившись над лэптопом в зале магазина, и тут звонит колокольчик над дверью. В дверь вплывает Блейк с громоздким букетом тюльпанов, орхидей и километров зелени – а у меня на левом безымянном бриллиантов почти на тридцать тысяч долларов.

Я сдираю с себя кольцо, едва не вывихнув пару суставов, и сую его в ящик стола, где Блейк его не увидит. Он сияет, он явно не замечает, что я сама не своя. Может, я заслужила, чтобы Блейк меня раскусил; может быть, не нужно мне этого делать. То, что он здесь, на моей территории, только подчеркивает мою вину.

– Привет, – произносит он своим низким ровным голосом. Прислоняется бедром к краю прилавка и смотрит в витрину. – А хороший у вас магазин.

– П-привет. Спасибо.

Он все еще сияет, как будто ему полагаются очки за то, что он погуглил, где я работаю, и принес мне цветы. Мне хочется, чтобы он исчез, потому что, если он нагуглил мою компанию, это значит, что он вполне мог увидеть в Сети, что я затеяла. Мне ужасно не по себе, что я скрыла от него правду. Но погодите, нет – если бы он наткнулся на что-то предосудительное, он бы не явился покорять меня с букетом размером с Эмпайр-стейт-билдинг. Осознав это, я снова начинаю дышать.

– Какие красивые, – говорю я, забирая у него цветы.

– Напомнили мне тебя, – отвечает он.

Джесс просто пялится.

– Здрасте, – говорит она, вытаращив глаза.

Ее вчерашний ужин с Грегом оказался полным провалом; с романтикой не очень, зато с футболом, который он смотрел поверх ее плеча, все в порядке.

Блейк представляется.

Софи, которая делала наброски для новой коллекции в задней комнате, выходит на звук его голоса. Глаза у нее так поблескивают, что я сразу вижу: она поняла, кто он.

– Вы, наверное, Софи? – спрашивает Блейк, протягивая ей руку. – Элайза мне столько о вас рассказывала. Я Блейк.

– Привет, – выдыхает Софи; глаза у нее так и мерцают.

Ну прекрасно, даже моя замужняя сестра-лесбиянка считает, что мой фальшивый парень хорош.

– Надо поставить их в воду, – произношу я с таким чувством, будто вмешиваюсь в разговор. – Я сбегаю наверх, возьму на кухне вазу. Сейчас вернусь.

Я проскальзываю мимо Блейка, бегу по лестнице к себе в квартиру, прыгая через две ступеньки, и принимаюсь рыться в шкафчике под мойкой, перебирая звякающую и брякающую кучу кастрюль и сковородок, которыми не пользовалась, наверное, со времен прежнего президента, в поисках единственной вазы, которая у меня есть в хозяйстве. Я поскорее разворачиваю цветы, набираю в вазу воду и впихиваю в нее букет. Он еле входит. Когда я спускаюсь обратно в магазин, Блейк, Софи и Джесс увлеченно обсуждают товары в магазине, отчего я покрываюсь нервными мурашками. Они ведь не знают в подробностях, что я рассказала Блейку; они в любую минуту могут выдать мой замысел.

Но Блейк, к счастью, выглядит совершенно нормально. Восхищается некоторыми нашими вещами, выставленными в витрине, спрашивает Софи, где она берет те или иные материалы, и посылает мне лучистую улыбку, увидев, как я вхожу с переполненной вазой.

– Я хотел заскочить, узнать, можно ли тебя сегодня вечером куда-нибудь сводить, – просто говорит он, как будто мужчины, годные в модели, постоянно напрашиваются на внезапное свидание.

– Я все тут закрою, – выпаливает Джесс, прежде чем я успеваю ответить.

Блейк пожимает плечами, словно все решено.

Я мысленно обозреваю ситуацию. Да, я по крайней мере сняла обручальное кольцо, но душ я сегодня утром не принимала, и ни одна живая душа не назовет мое белье «симпатичным». У меня нехилая щетина под мышками. Не самый идеальный момент для свидания. Но отказать Блейку я не могу.