Газлайтер. Том 22 - Григорий Володин

Её Высочеством Чиликой, – добавляю, задумчиво переводя взгляд в сторону. – Всё-таки это её автобусы. Конечно, она их любезно одолжила, но я надеюсь, что позволит нам использовать их подольше.

Студень усмехается, уже чуть увереннее:

– Думаю, здесь проблем не будет, шеф. Видел бы ты, как Ее Высочество носится с детишками в больнице.

Я хмыкаю, удивленный, и направляюсь к выходу. Ну что ж, значит, скоро узнаем, насколько мне удастся убедить принцессу.

Портальное перемещение через легионера, конечно, быстрее и удобнее, но здесь слишком много людей. Родовая тайна должна оставаться тайной.

Я сажусь в машину и откидываюсь на спинку сиденья, чувствуя, как напряжение дня немного отпускает. Водитель заводит двигатель, и автомобиль мягко трогается с места.

Когда мы прибываем в больницу, я быстро поднимаюсь на этаж, который охраняют мои гвардейцы. Здесь никого посторонних не пускают – этаж полностью отведён для детей с Полюса, и за их состоянием следит родовой медицинский персонал. Атмосфера тихая, но напряжённая. Каждый чётко знает свою задачу и выполняет её без лишних слов.

Проходя мимо постов, я киваю охране в знак благодарности. В этот момент на мобильном раздаётся звонок – инспектор от Академии. Его голос звучит радостно, слишком радостно для человека, который собирается обсуждать завершение инспекции.

Я тяжело вздыхаю, прикрывая глаза рукой. Как будто мне мало забот. Скоро ещё и стажёры приедут, а это значит – новые хлопоты. Лишь бы среди них не оказалось второй Ноздревой. Мои перепончатые пальцы! Кажется, что настоящий ад – это вовсе не Астрал, а административные процедуры.

– Поднимайтесь на третий этаж, сударь, – говорю ему ровным тоном. Заодно велю ближайшему гвардейцу на еще одном посту пропустить инспектора, чтобы не терять время на пустые препирательства.

И в этот момент сталкиваюсь в коридоре с Ноздревой. Она буквально выбегает из одного из кабинетов. Волосы растрёпаны, запах травяных настоек витает вокруг неё, словно ореол.

– Данила Степанович! – удивляется она, но уже через секунду на её лице появляется раздражение. Глядя на меня, она почти выплёскивает: – Я дипломированный Целитель, а меня здесь используют как какого-то травника!

Я смотрю на неё равнодушно, без капли сострадания или трепета перед ее громким голосом.

– Да, Маргарита Егоровна, вы Целитель. Но напомню, мы вас не нанимали в этом качестве. Вы сами просились помочь нам.

Она хмурится, явно собираясь продолжить спор. Её раздражение выплёскивается, как вода через край:

– Но это неправильно! Я хочу помогать как Целитель! И, кроме того, я хотела бы пройти стажировку у вас в рамках обучения в Иномирье. Пусть я и не отношусь к трём факультетам, которые уже согласованы, но я уверена, что могла бы договориться с деканатом Целительского факультета. Вы могли бы дать добро на мою кандидатуру?

Ничего себе! С наезда сразу к требованиям. Я медленно скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на неё с холодной отстранённостью.

– Очень похвально ваше желание развиваться и быть полезной, – отвечаю ровным тоном. – Но мне не нужны подчинённые, которые постоянно оспаривают приказы. В моём роду таких нет и не будет – ни временных, ни постоянных.

Её лицо заметно меняется. Слова явно попадают в цель, и она, похоже, лихорадочно пытается осмыслить, как исправить ситуацию. Но это уже её задача, а не моя.

В этот момент из-за угла в сопровождении постового поднимается инспектор Академии – молодой парень, который тут же останавливается, увидев Ноздреву. В его взгляде читается удивление.

– Рита, а ты что здесь делаешь? – спрашивает он недоумённо.

– Помогаю медперсоналу Данилы Степановича, – отвечает она резко, раздражённо поправляя рукав. Затем вновь смотрит на меня: – Данила Степанович, я обещаю слушаться без пререканий.

– Это похвально, Маргарита Егоровна, – киваю.

Инспектор хлопает глазами, затем прокашливается.

– Кхе-кхе…Данила Степанович, инспекция завершена. Мы ставим одобрение по всем пунктам, – говорит он официальным тоном.

– Отлично, – отвечаю я, коротко кивая.

Однако инспектор, видимо, не собирается уходить сразу. Его взгляд снова возвращается к Ноздревой, и он осторожно уточняет:

– А Маргарита Егоровна надолго у вас остаётся?

Я усмехаюсь и отвечаю с лёгкой иронией:

– Пока сама хочет. Кстати, она уже заявила о желании присоединиться к стажировке. Возможно, кто-то из других инспекторов тоже захочет остаться, как она. Если так, подготовьте список желающих.

Инспектор явно загорелся этой идеей, словно только что услышал об открытии нового факультета.

– Конечно, Данила Степанович! Мы всё организуем и передадим список сегодня же.

– Отлично. А теперь покиньте, пожалуйста, этаж. Здесь посторонним находиться запрещено.

Он тут же разворачивается и уходит в сопровождении гвардейца. Я наблюдаю за их исчезающими фигурами, а затем, больше не обращая внимания на Ноздреву, направляюсь в палату к детям.

Захожу, и меня встречает неожиданная, но трогательная картина. Принцесса Чилика выносит утки за спящими малышами. Простая, почти будничная сцена. Но в её жестах есть что-то благородное.

– Ваше Высочество, спасибо за вашу помощь! – говорю я искренне, не скрывая признательности.

Она улыбается, и лёгкий румянец покрывает её щеки:

– Разве меня нужно благодарить, Данила Степанович? Вы ведь тоже помогаете этим детям, как и я. А они вам, вроде бы, никто.

Я слегка приподнимаю бровь, отвечая с ноткой иронии:

– Хм, у вас завидная проницательность.

Про себя добавляю: действительно, они мне никто. Они принадлежат народу моей жены, но ведь даже не её родственники.

– Ваше Высочество, – продолжаю я уже вслух, – я планирую отправиться за следующей партией альвов.

– Альвов? – уточняет она, слегка наклонив голову, её глаза чуть прищурены от любопытства.

– Так называется эта раса остроухих иномирцев, – объясняю я ровным тоном. – Кстати, я хотел бы снова одолжить ваши автобусы на гусеницах.

Её улыбка становится ещё шире.

– Конечно, они в вашем распоряжении столько, сколько потребуется.

– Отлично, – киваю. – Тогда могу подбросить вас до вашей провинции Антарктика-Чили. Думаю, вашим подданным сейчас особенно нужна их правительница.

Лицо принцессы светлеет, и в голосе слышится гордость, смешанная с благодарностью:

– О! Я рада, что вы признали мою провинцию, Данила Степанович!

Я слегка усмехаюсь, глядя на её воодушевление.

– Я всегда признаю тех, кто этого заслуживает.

Мой ответ, кажется, ещё больше поднимает её настроение, но прежде чем она успевает что-то ответить, дверь одной из палат резко распахивается. В коридор выбегает Целитель, его лицо перекошено тревогой.

– Один проснулся! Срочно нужна реанимация! – громко объявляет он.

Слова, словно молотком, ударяют по тишине, наполняя пространство напряжением.

Глава 7

«Лубянка», Москва

Владислав Владимирович поднимает трубку, как только телефон начинает звонить. Услышав голос на другом конце провода, его лицо тут же меняется – к лёгкому удивлению добавляется тень раздражения.

– Здравствуйте, Владислав Владимирович, – звучит