Месть по наследству - Олег Владимирович Кондратьев

же взревел мощный мотор. Опомнившись, Дэн открыл беспорядочный огонь по корме удаляющегося глиссера, надеясь зацепить мотор или самого преступника. Тщетно. Пули впивались в толстый непробиваемый транец, за которым надежно укрылся бандит. Погруженный в воду мотор ревел на максимальных оборотах, с каждой секундой унося катер все дальше и дальше.

«Все. Ушел, гад! Через минуту он вылетит в устье Северной Двины, а там… Слева Двинская губа, справа Архангельск и хренова куча островов на любой вкус. Черт-черт-черт, ну почему я ему сразу лобешник не продырявил?!»

— Эй, командир, с кем воюешь? — Из кустов выступил Дорохов.

— Да вот, мичман, облажался я по-крупному. — Денис продолжал смотреть вслед удаляющемуся катеру, который превратился в еле видимую на горизонте точку. — Как там… другие?

— Если вы о бандитах, то никак.

Вилков наконец отвернулся от воды и недоуменно посмотрел на своего подчиненного.

— Совсем никак. Все зачищено. Четыре «двухсотых». У нас капитан полиции ранен. Думаю, средней тяжести, но врач нужен. Не расстраивайтесь вы так! — Дорохов кивнул в сторону реки. — Ну, ушел и ушел. Четыре один в нашу пользу — вполне приемлемый результат.

— Это главарь ушел. Вряд ли он откажется от своих целей. Хотя «команду» ему придется набирать новую, а у нас будет время подготовиться. Ладно, пошли к нашему другу, решим вопрос с медицинской помощью.

— Надо же, — удивился Денис, наспех осмотрев раненого, — ни одного огнестрела!

Илья полулежал, прислонившись к стене склада, на мягкой подстилке, которую неизвестно где отыскал мичман. Его шея была перемотана тряпкой, рука крепко прижата к корпусу брючным ремнем. Он был в сознании.

— У нее не было оружия, — говорил начальник розыска медленно и тихо. — Я хочу сказать, огнестрельного.

— Зато ножом профессионально орудовала, — вмешался Дорохов. — И приемами самообороны владела в совершенстве. — Он указал на руку Ильи и вытянутую вперед ногу. — Предплечье сломала одним ударом, потом порвала икроножную мышцу и серьезно повредила подколенное сухожилие. Я даже затрудняюсь сказать, что это за вид борьбы. — Он хмыкнул. — Может, капоэйра?

Илья досадливо отмахнулся здоровой рукой:

— Не в этом дело! Я же не дурак и сразу понял, зачем вы меня в тот подвал определили. Не хотели, чтобы я под ногами со своими советами путался, о законности рассуждал. Только не собирался я в этом вонючем гадюшнике сидеть! Думал, что перехвачу бандитов на улице, так как сразу не поверил, что кто-то попытается улизнуть по таким узким трубам вентиляции. А оно вон как вышло. Я уже почти ушел, когда эта… словно привидение из стены выскочила. — Он попытался сглотнуть, сморщился от боли, но продолжил: — А я струсил! Впервые, по-настоящему, до потери разума.

— Ты помолчи, Илья, побереги горло.

— Какой-то, понимаете, животный страх! Я почему-то мгновенно вспомнил, как Разумовского обездвижили, а потом… Подумал, что вот сейчас она коснется меня руками, а там этот жабий яд! Сам словно в ступор впал. Вот она и воспользовалась.

— Ну, вряд ли эта фурия стала бы таскать с собой батрахотоксин в положении «на изготовку», — пробормотал Вилков. — Протискиваясь по вентиляции, она бы с очень большой вероятностью поранилась сама. Впрочем, было бы достаточно и простого попадания на кожу или слизистые.

— Во-во, я, кроме как об этом, и думать ни о чем не мог.

— Зато как ты ее мастерски на болт насадил! — восхитился мичман. — Не испугался ведь.

— Так тогда я уже понял, что если до сих пор паралич меня не разбил, значит, яда ни в руках, ни на ноже не было.

— Кончай болтать! — Денис снова превратился в решительного командира. — Надо разобраться с квалифицированной медицинской помощью, да и нашим внутренним органам, наверно, придется как-то что-то объяснять.

Илья попытался было покрутить головой, но тут же застонал и прошептал:

— Ничего не надо. Я по мобильнику вызвал сюда своих ребят. Через полчаса будут. Они знают, что делать. А вот вам их дожидаться не следует.

— А как же «рыбалка, пикничок, шашлычок, неосторожное обращение с розжигом»?

— Что-что?

— Не обращай внимания, Илья. Это мы так много лет назад с Разумовским описывали официальную картину побоища на улице Первых причалов.

— Это где вы разгромили логово Князя? Пароход «Гоголь» практически потопили, оставили полтора десятка бандитских трупов и еще больше десятка сдали властям. Ну, по сравнению с той эпопеей у нас здесь легкая прогулка. Не потребуется «пикничок-шашлычок». Просто не было вас, и всё.

После небольшого раздумья Дэн предложил:

— А может, и тебя здесь не было? Обычный бандитский междусобойчик. Встревоженные граждане позвонили, полиция приехала, а тут — пожалуйста, все закончено, одни трупы. Я ведь не «из вежливости» предлагаю. Травмы у тебя не смертельные, но болезненные и требуют квалифицированного ухода. А рана и порезы на шее и вовсе специфические. Явно не от торопливого бритья! Госпитальные хирурги точно заинтересуются, вопросы начнут задавать. А у меня на плавмастерской отличный доктор. К тому же по основной специальности он отоларинголог. Это потом уже осваивал радиационную медицину и хирургию. Так что медицинский уход будет на самом высоком уровне. Можешь у Дорохова спросить, он после «Гоголя» так лечился.

Мичман энергично закивал и поднял вверх большой палец.

— Если понадобятся какие-то экзотические лекарства или консультации со специалистами, наш лекарь обо всем позаботится.

— Ну-у, не знаю. Хотя… здравый смысл в твоих словах есть.

— На том и порешим. Ты уверен в своих ребятах?

— Как в себе!

— Тогда вместе их дождемся, ты выдашь необходимые указания, обговоришь причины своего временного отсутствия на службе, и мы бесследно испаримся.

Дэн с Дороховым отошли в сторону.

— Что ты все на часы поглядываешь? Подсчитываешь, когда вызванные менты появятся?

— И это тоже, командир. А еще смотрю, сколько будет действовать мое лекарство.

— Какое лекарство?

Мичман чуть замялся:

— Так ведь наш капитан не так и хорошо себя чувствует. Сознание мог потерять. С кем тогда разговаривать? А у меня — совсем случайно! — парочка ампул завалялась еще из прошлой жизни. Вот я и… поддержал на какое-то время слабеющий организм.

— Это хоть безвредно?

— Обижаете, командир! Сколько раз на себе пробовал.