Мифриловый крест - Вадим Проскурин

- Как сказать… считается, что нарушать обещание нехорошо, но если нарушишь, ничего страшного обычно не происходит. Так, совесть мучает…

- Хорошо вам… Что-то не понимаю я, почему до сих пор никакой суеты на дороге не наблюдается?

- А почему должна быть суета? Если у монахов связиста не было, значит, они гонца послали, а гонец до Москвы еще не доехал, сам видишь, какая дорога.

- Все равно суета должна быть. Не могли стрельцы все разом за ватагой погнаться, кого-то должны были в Михайловке оставить. И в Шараповом Яме должны были разговоры идти, не каждый же день монахи со стрельцами по тракту шастают.

- Ты вроде говорил, недавно мобилизация была.

- Была… может, ты и прав, может, действительно, все подумали, что этот отряд на войну собрался. Но все равно неправильно это.

- Думаешь, за нами следят?

- Нет, не следят. Такие вещи мой крест четко улавливает, да я и без креста могу слежку обнаружить, мое слово это позволяет. Предчувствие у меня какое-то…

- Неопределенное?

- Да, неопределенное. Ладно, нечего сейчас грузиться, чему быть, того не миновать.

В Подольск мы въехали примерно за час до заката. На въезде в город стояла будка дорожной стражи, но она была хорошо видна издали и мы заблаговременно свернули в лес, избежав нежелательной встречи.

Подольск снова напомнил мне о семнадцатом веке. В фильмах про начало правления Петра Первого Россия изображается примерно так же - грязные и оборванные бородатые людишки, непролазная грязь на улицах, все серое и тусклое, но не печальное, а какое-то естественное, природное. Посреди городской улицы валяется здоровенная свинья и прохожие обходят ее, нимало не удивляясь. Женщины подбирают подолы длинных платьев, чтобы не запачкать в грязи, но все равно пачкают. Полуголые дети бегают по лужам, словно не замечая того, что погода стоит хоть и не вполне ноябрьская, но совсем не летняя. Человеческая речь звучит не быстро и отрывисто, а плавно и напевно, будто говорящие никуда не торопятся, и почему, собственно, будто? Так оно и есть, здесь никто и никогда никуда не спешит, здесь все и вся в руках божьих и так будет всегда. Здесь никого не волнует, чему равен курс ефимка по отношению к талеру и как идут военные действия на православно-католическом фронте. Здесь неважно, что сказал вчера государь император, и что порешили бояре в Государевой Думе. Здесь жизнь идет своим чередом, да, местные аборигены чудовищно бедны по меркам моего родного мира, причем бедны не только материально, но и духовно, но я уверен, что количество шизофреников на душу населения здесь в сотню, если не в тысячу раз меньше, чем в том Подмосковье, из которого я сюда явился.

Широкомордая и чудовищно некрасивая девка с густо нарумяненными щеками и пустым водянистым взглядом поинтересовалась, не желают ли благородные господа поразвлечься. Аркадий оживился:

- О, это то, что нужно! Веди!

Девица направилась в лабиринт кособоких сараев, которые при ближайшем рассмотрении оказались жилыми домами. Или, скорее, домишками. А еще точнее, халупами. Ощутимо запахло навозом, в том числе и человеческим, а также пищевыми отходами.

Девица распахнула дверь одного из сараев и нашим взорам предстала крохотная комнатушка с печкой-буржуйкой в углу, только не железной, а, кажется, бронзовой, и кучей неясного тряпья посередине. В печке вяло потрескивал какой-то хлам, трубы не было, и, чтобы едкий дым не ел глаза, приходилось сгибаться в три погибели.

- Любку позвать? - спросила девка. - Или я одна управлюсь?

- Управишься, - пообещал Аркадий, захлопнул дверь и явил на свет божий золотой крест. Нет, пожалуй, свет, излучаемый горящим дерьмом, нельзя назвать божьим светом.

- Для начала принеси смертную клятву, - сказал Аркадий, - нет, лучше не смертную, смертью тебя вряд ли напугаешь. Лучше поклянись… ну, например, так… поклянись, что наших лошадей не сведут до завтрашнего утра, а иначе быть тебе прокаженной. Как тебе такая клятва?

Баба разинула слюнявый рот, рухнула на колени и заголосила:

- Не губите, святые отцы, пощадите дуру грешную! Как же я за ваших лошадей побожусь, нешто воры меня послушаются?

- Послушаются, - пообещал Аркадий, - потому что вот этот рубль ты передашь кому нужно, а кому его передать, это тебе виднее. Только сначала принесешь клятву. Ну?

- Клянусь, - обреченно зашептала девица, - что сих лошадей не сведут до утра…

- Включительно, - подсказал Аркадий.

- Включительно, - согласилась девица, - а ежели сведут, быть мне прокаженной.

- Замечательно, - констатировал Аркадий, - а теперь отнеси рубль куда надо и принеси что-нибудь пожрать.

- На что? - уточнила девица.

- На сдачу. И поживее!

С этими словами Аркадий распахнул дубленку и явил взору несчастной женщины автоматический пистолет Стечкина. Девица разинула рот, поклонилась, перекрестилась и убежала.

Она вернулась почти через час, в течение которого мы с Аркадием успели соорудить из тряпья что-то вроде лежанки, где можно было более-менее комфортно отдыхать, если отрешиться от царящих здесь запахов. Один раз Аркадий, услышав какое-то оживление на улице, выглянул за дверь и проводил задумчивым взглядом стайку убегающих подростков. Если проследить их траекторию, становилось понятно, что убегали они от наших лошадей, привязанных к вкопанному неподалеку столбу неясного предназначения. Да уж, криминогенный район. Потом девица вернулась, как выяснилось, ее звали Надюхой, она принесла пожрать, но я не буду описывать, что именно она принесла. Скажу лишь, что несмотря на ощутимое чувство голода, есть это можно было только с большим трудом. Еще она принесла примерно литр самогона, Аркадий наотрез отказался его пить, а я попробовал, чтобы нейтрализовать возможные последствия поглощения подтухшей вареной требухи. Лучше бы не пробовал. Жалко, что ни я, ни Аркадий не догадались взять в дорогу съестного. Впрочем, в такой суете это было неудивительно.

Мы поели, Надюха немного осмелела и попросила у Аркадия благословения. Благословения она не удостоилась и нельзя сказать, что это ее сильно расстроило, скорее, она рассчитывала на подобный исход и попросила благословения просто на всякий случай.

Получив отказ в благословении, Надюха предложила свои услуги за бесплатно, ответом на что стал наш с Аркадием жизнерадостный смех. Да уж, с такой женщиной иметь дело даже на халяву не хочется. Надюха немного обиделась, но не угомонилась, и предложила поискать девочек помоложе и посимпатичнее, еще не порченых, которые с радостью отдадут свою невинность святым людям, потому что это не только праведный поступок, но и хорошее предзнаменование для дальнейшей жизни. Услышав эту тираду, Аркадий сильно смутился, опасливо покосился на меня, а потом, решившись, спросил:

- А как насчет мальчиков?

Я захохотал. Аркадий сделал обиженное лицо и я поспешил его успокоить.