Прошлое не отпустит - Харлан Кобен

— Ради Бога, — прорыдала Тони, — ради Бога, скажите наконец, что вам от меня нужно.

Барби снова улыбнулась — на сей раз своей жертве. И тут же, не давая опомниться, резко отдернула назад, до самой кисти, сломанный палец Тони. Кен уже был наготове. Он переставил ногу с груди несчастной на лицо, не позволив вырваться страшному, утробному крику. Барби вернула палец в исходное положение и начала раскачивать его взад-вперед, точно ручку управления какой-нибудь дурацкой видеоигры или застрявшую в грязи палку, которую непременно надо вытащить наружу.

В конце концов сломанная кость окончательно прорвала кожу на руке и гипсовую повязку.

И вот тогда — только тогда — они начали расспрашивать Тони про Карлтона Флинна.

Сорок минут спустя, в течение которых Тони пришлось дважды выводить из болевого шока, они убедились, что ничего она о нем не знает. По правде говоря, ясно это стало еще раньше, но Кену и Барби никогда не удалось бы занять свое особое положение, если бы не их предельная тщательность во всем.

Тем не менее кое-какую потенциально ценную информацию добыть удалось. Когда боль стала совсем уж невыносимой и сознание помутилось, Тони заговорила. Это был бессвязный поток речи. Тони говорила о своем детстве, о сестре Бет, о том, что они — Кен и Барби — кажутся ей ангелами, посланными во спасение. Она рассказывала им про какого-то копа по имени Брум, про своего хозяина Руди и других людей из клуба. Про Карлтона Флинна, того самого, кто сломал ей палец и кто вчера вечером так и не появился в клубе.

Вот только где его искать сейчас, она, увы, не знала.

Тони лежала на полу, словно старая тряпичная кукла, и бормотала что-то почти совсем неразборчивое. Барби ласково поглаживала Ральфи, пытаясь успокоить. Она улыбалась Кену, и тот чувствовал, как по всему телу разлилось мягкое тепло.

— О чем думаешь? — спросил он.

— О программе.

Его это не удивило, ведь Барби — настоящая перфекционистка.

— Какие-нибудь проблемы?

— Прошу тебя, забудь о личных пристрастиях.

— Ладно.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— В таком случае начать надо, полагаю, со «Свободного течения», затем «Какого цвета кожа у Бога?». — Барби вздохнула и вновь принялась распутывать свой конский хвост.

Кен ненадолго задумался.

— А как насчет «Свободы без свободы»?

— Этим закончим.

— Не слишком поздно?

— Думаю, сработает.

— Если что и сработает, то только хореография в сопровождении джаза.

— Ты ведь знаешь, — нахмурилась Барби, — как я отношусь к джазу.

Оба они числились инструкторами в Лагере духовной музыки — «Сонлит». Последняя буква графиче-ски изображалась в форме креста. Там они и познакомились, там впервые и… сошлись. Нет-нет, не в том смысле. Просто к слову пришлось. На самом-то деле и Кен, и Барби дали обет воздержания. Кен считал, что это дисциплинирует и позволяет сконцентрировать энергию.

В лагере он был кем-то вроде местной знаменитости, это и побудило Барби искать знакомства и дружбы с ним. Год назад Кен был ведущим исполнителем группы «Вознесись к людям», которая гастролировала по всему миру, сопровождая знаменитую «лидерскую» организацию.

Это не была любовь с первого взгляда, скорее, мгновенно возникшее взаимное внутреннее влечение. На чем оно, собственно, основано, ни тот ни другая сказать не могли — до тех пор, пока им не встретился еще один инструктор, Дуг Уэйтс.

Уэйтс был старшим инструктором, под его опекой находились мальчики от десяти до двенадцати лет. Однажды вечером, когда обитатели лагеря отправились после вечерней молитвы спать, Барби пришла к Кену за советом. «Уэйтс не дает мне прохода, — начала она. — Просто мочи нет. При первой же возможности норовит залезть под юбку. Говорит всяческие непристойности и обращается в высшей степени неуважительно».

У Кена сжались кулаки.

Дослушав рассказ о недостойном поведении Уэйт-са, Кен выступил с предложением: «Когда Уэйтс в очередной раз пригласит тебя на свидание, соглашайся, пусть приходит в одно укромное местечко в лесу. Договоритесь о времени». У Барби загорелись глаза — со временем Кен полюбит этот огонек.

Через два дня, после вечерней молитвы, когда подростки уже крепко спали, Дуг Уэйтс отправился в лес, туда, где, как он предполагал, должно было состояться вожделенное свидание. Но ждал его там Кен. Барби же, затаив дыхание, завороженно наблюдала за происходящим. Боль всегда влекла ее. Когда-то, еще подростком, она оказалась в знаменитом Дуомо — флорентийском соборе, купол которого изнутри расписан фресками, изображающими грешников в аду. Там, в святом месте, в церкви, куда не разрешалось заходить в шортах или платьях без рукавов, пребывали обнаженные люди — грешники, — которым прижимали раскаленную кочергу к самым чувствительным местам. У всех на виду. На радость туристам. Большинство из сверстников Барби в ужасе закрывали глаза. Но иные, и она в их числе, не могли отвернуться. Мучения, отражавшиеся на лицах грешников, притягивали ее, захватывали, вызывали дрожь во всем теле.

Развязав наконец Дуга Уэйтса, Кен бросил ему напоследок: «Если хоть слово кому-нибудь скажешь, мы снова увидимся, и тебя эта встреча не порадует».

Два ближайших дня Дуг Уэйтс вообще не открывал рта. А на третий его увезли из лагеря. С тех пор ни Кен, ни Барби больше ничего о нем не слышали.

Они продолжали работать инструкторами, время от времени, в случае необходимости, прибегая к дисциплинарным мерам. Так, пришлось разобраться с одним молодым негодником — неисправимым забиякой, который буквально всех преследовал. Потом возник коллега-инструктор, тайно проносивший в лагерь алкогольные напитки и распивавший их в компании подростков. Обоих препроводили в то же самое место в лесу.

Однажды Кен и Барби совершили то, что кто-то мог счесть ошибкой. Они подвергли пытке одного юного негодяя за то, что он проник в палатку к девочкам и осквернил своими фекалиями чье-то нижнее белье. Только тогда они не знали, что отец юного негодяя — влиятельный нью-йоркский мафиози. И когда ему стало известно о случившемся — сына мучили до тех пор, пока он во всем не признался, — он послал в лагерь двух своих людей разобраться с Кеном и Барби. Но те предвидели нечто подобное. Гостей ждала достойная встреча. Одного Кен задушил голыми руками. Другого отвели в лес, где с ним поработала Барби. На сей раз она действовала с особой педантично-стью. В конце концов они все же оставили того человека в живых, хотя, возможно, милосерднее было этого не делать.

Когда агрессору-мафиози-папе стало известно о случившемся, он по достоинству оценил действия противников, а возможно, и испугался. Не посылая новых людей, он предложил Кену и Барби мир и работу. Те согласились. Все ясно: плохие ребята делают больно другим плохим ребятам. Это их вполне устраивало, более того, в этом они увидели свое предназначение. По окончании лагерных занятий они распрощались со своими семьями, объявив родным и близким, что становятся бродячими миссионерами, что в известной степени соответствовало действительности.