Ангел из Галилеи - Лаура Рестрепо

Я жажду спрятаться от света, но он исходит из моей собственной памяти. Этот ужасный свет, который убивает любую тень, идет от меня. Я бегу от себя самого, мой галоп становится исступленным, я несусь как безумный, и в своей одержимости я топчу лица, руки и ноги, давлю все, что падает под мои копыта. Я пачкаю мир вязкой слюной, затопляю пространства своим потом, крушу горы и поселения, истребляю толпы на своем пути.

Но мне не спрятаться, не убежать. Я предощущаю развязку и резко останавливаюсь, изнуренный, обессиленный. Я замираю и жду. Мой затылок предчувствует лезвие топора, липкий страх бьется в моих мембранах. Напряженные мускулы готовы разорваться, каждое из сухожилий натягивается до умопомрачения.

И тогда наконец обрушивается молния.

Ее разряд испепеляет меня. Ее ненависть поднимает меня на дыбы, словно закаленный лук, распятый в небе. Я живое пламя — распадаясь, я изрыгаю лаву и выплевываю звезды.

Когда молния гаснет, она позволяет мне упасть. Сломанная марионетка с раздробленными костями, обуглившимся мозгом. Сожженная изнутри. От меня не остается ничего кроме пепла — и его развеивает ветер.

Эта темная рухлядь, безжизненно валяющаяся на полу, — это я, ангел Мермеох, Великий Господин Вод, утонувший в луже собственной мочи.

Что же случилось с моим ангелом? Между нами встали неторопливое утро, невыносимые пробки на дорогах, придирки главного редактора, за которыми скрывалось жалкое кокетство — он потратил целую вечность на то, чтобы прочитать статью и отпустить меня, сон Орландо — вернувшись домой, я обнаружила его все еще спящим на ковре. Хотя тревога душила меня, только после двух часов дня мы с мальчиком смогли отправиться в Галилею. Гарри Пуэнтес не поехал с нами, ему нужно было работать.

Против всех ожиданий, на горе царил лучезарный день, казалось, за ночь природа очистилась от отравления, и небо, чистое и голубое, делало вид, будто оно тут ни при чем. Нигде не было видно следов бедствия. Скорее наоборот, дождь омыл квартал, и он выглядел так, словно только что вышел из прачечной.

Проходя мимо церкви, мы услышали голос падре Бенито, который выкрикивал свои аллегории через репродуктор. Вращающаяся дверь поглотила Орландо и тут же выплюнула обратно.

— Пойдемте, Монита, войдите в церковь, чтобы увидеть их.

— Что увидеть?

— Сначала посмотрите на них, а потом я скажу, кто они.

— Не сейчас, Орландо, я хочу знать, что произошло в твоем доме.

— Нужно сейчас.

Когда Орландо начинал тянуть меня за рукав, любые попытки сопротивления были бесполезны, так что я сочла за лучшее подчиниться. Внутри было мало народу, и мое внимание привлекла группа из пяти или шести юношей, чем-то явно очень довольных, они держались в задней части, все в футболках навыпуск и джинсах, фирменных кедах и с ладанками и оберегами на шее, запястьях и даже на лодыжках. Я спросила у Орландо, кто это, и он ответил, что скажет снаружи.

Падре Бенито перечислял невероятные способности, которые имеются у любого ангела, те самые, что делают их присутствие на земле в высшей степени опасным, если речь идет не об ангеле света, желающем нам добра, а об ангеле тьмы. Когда мы вышли, он заканчивал свой список, среди прочего тот включал следующие пункты — я успела перечислить их в своей записной книжке: ангел среднего уровня способен отводить в сторону ветра; отбрасывать тень на солнце; останавливать реки и разливать воды; освещать ночь и предотвращать пожары; насылать бедность и голод; переносить в пространстве тела, как были перенесены Илия, Аввакум и святой Филипп; давать голос животным, которые от природы немы — так по воле ангела заговорила Валаамова ослица; растягиваться от одного места до другого, не дотрагиваясь до центра; проникать в человеческое тело, входя даже в сердце и разум.

— Вы видели их? — спросил Орландо, когда мы очутились снаружи. — Это они. Шайка самых отпетых. Они расхаживают тут, прикидываются крутыми и грабят людей, угрожая самодельными стволами. Раньше эта банда называлась «Вонючки».

— А как она теперь называется?

— Теперь она называется С.Ф.А.

— Так же были подписаны граффити…

— Именно.

— Что значит С.Ф.А.?

— У меня был друг из этих «вонючек», но сейчас он в тюрьме.

— Друг твоего возраста?

— Более-менее. Удача отвернулась от моего друга, когда он украл телевизор у одной сеньоры, а потом продал его дяде той же самой сеньоры, который купил злополучный телевизор, не зная, кому он принадлежал раньше, но когда понял, вернул его племяннице, а моего приятеля заложил, и парень поэтому теперь за решеткой, но дяде сеньоры пришлось переехать из квартала, потому что друзья моего друга не стали сидеть сложа руки, и в конце концов у сеньоры опять украли телевизор, но теперь уже это сделала другая группировка, они называются «Качучос», потому что идут на дело, надев на голову качучу[16]и закрыв лицо, но зачем это все, если мы их все равно знаем: их главарь служит в полиции — то есть иногда действует как преступник, а иногда — как представитель власти.

Истории Орландо раскручивались, словно ленты серпантина, цепляясь одна за другую, пока мы не пришли в Нижний квартал и не застыли как вкопанные от увиденного.

Не оставив даже обломков, начисто вода немилосердно смыла четыре или пять домов нижнего ряда. Переулок был таким же, как прежде, с пластиковыми украшениями и прочим, только вот теперь в нем не хватало домов, и он чем-то напоминал щербатый рот. Некоторые жертвы стихии расположились на узлах и домашних вещах, которые удалось спасти, они сидели здесь, в тишине, с ничего не выражающими лицами, как будто ждали своей очереди, чтобы войти в кинотеатр. Другие устроились в менее пострадавших домах соседей. Все происходило медленно и спокойно, а в воздухе витал удивительно обыденный запах.

— Есть погибшие или раненые? — спросила я у первого встречного.

— Нет, сеньорита, люди не пострадали.

Наверху мы увидели розовый дом, внешне невредимый — кажется, не пострадавший, и в два прыжка поднялись туда.

В дверях Марухита де Пелаэс выметала метелкой грязь, она произнесла вместо приветствия:

— Как хорошо, что вы пришли, но все уже позади. Сейчас он лег баиньки и похож на святого.

— У него был приступ? — спросила я.

— Такого страшного мы еще не видели. Дьявол вошел в него через мизинец, прошел в запястье, а после так тряхнул руку, словно она была тряпичная, — его аж швырнуло о стену.

Войдя в дом, я немедленно проверила, на месте ли ящик с тетрадями. Ночью я очень боялась за его судьбу, но он был там, не пострадал от потопа, как Ноев ковчег, храня в целости свое сокровище.

На койке доньи Ары, словно погруженный в кому, распростерся ангел моей жизни, измученный, будто по нему пронеслось все небесное воинство. Но он был красив, как никогда. Это был побежденный и падший бог, но он оставался богом. Его сияние пульсировало с такой силой, что я испугалась, как бы он не поджег комнату.