Хочу твоё сердце - Кира Солиева

— Это за него ты замуж собралась? — не вопрос, а плевок в нашу сторону. Сука, испортил такой момент. Может и в самом деле свернуть ему шею? Как говориться нет мудака — нет проблем. После слов этого шакала, красотка словно оживает в моих руках, отстраняется, держит дистанцию между нами. Гордо вздернув подбородок, выплёвывает в ответ:

— А вот это уже не такое дело, — м поворачивается ко мне, — Я бы сама справилась, рукоприкладство было лишним.

Разворачивается и грациозной походкой удаляется, оставив после себя невероятно сладкий шлейф духов.

А мы с белобрысым мажором в недоумении смотрим друг на друга, а потом ей вслед. А ей, судя по всему, плевать как на него, так и на меня.

Глава 16

АНТОН

Дом, милый дом.

Огромные кованые ворота плавно отъехали в сторону, пропуская меня с моей тачкой внутрь.

А я всё не мог разобраться в себе. Что я чувствовал сейчас, снова оказавшись на огромной территории Назаровых? Счастье? Не думаю. Облегчение? Тоже нет. Предвкушение? Возможно, ведь сегодня я наконец-то увижу всю семью в полном составе. Мать увижу. Поговорить смогу. Спросить, почему не вышла проводить своего непутевого сына. Так сильно во мне разочаровалась? Ведь знала, что отец меня не за хлебом в магазин отправил, а сослал на четыре года черти-куда.

Блять, от этого больно. Понимаю, что накосячил тогда, но все шесть года мне было бы чуточку легче, если бы я только знал, что мать от меня не отвернулась. Впрочем, письма же она писала. От меня писем ждала.

Два дня пытался это переварить и осознать, решил, что посмотрю на её реакцию при встрече, потом уже с расспросами полезу. Уже скоро.

Волнуюсь, пипец как.

Не успел я притормозить возле крыльца, как парадные двери распахнулись, и вышколенный до скрежета зубов дворецкий открыл дверь авто с моей стороны.

Ëпт, я и забыл, что условия у нас как в Виндзорском дворце. Назаровы всегда жили как грёбаные цари мира, ни в чем себе не отказывая. Поток моих мыслей прервал голос дворецкого.

— Антон Михаилович, приветствую вас в семейной резиденции. Как доехали? — он даже почтительно поклонился. На лице — ноль эмоций, хрен поймёшь, радуется, ехидничает, или мысленно через плечо плюётся.

Бля, отвык я ото всего этого. Привык жить по-другому, попроще, что ли.

— Спасибо, хорошо. — из вежливости тоже изобразил покерфейс.

— Вся семья уже собралась, ждут вас в серебряной гостиной. Позвольте проводить. — он выжидающе посмотрел на меня. Что, думает, я сейчас забросаю его чемоданами?

— Ну так приводите, кого ждём? — всё равно не удержался от сарказма, когда пауза в разговоре затянулась.

Лицо дворецкого всё так же словно маска, без эмоций. Даже глазом не моргнул, пропуская меня вперёд.

— Прошу, — жестом руки он показал на парадные двери огромного трёхэтажного дома, больше прохожего на дворец султана, чем на семейную резиденцию.

Ведь не зря же над ним трудились лучшие архитекторы ОАЭ, и хрен знает, почему именно они. Папаня так захотел. Не, ну в целом дорого-богато, роскошно, но не так, чтоб аж глазам больно. Белоснежные колонны, узоры на фасаде, в чём-то даже красиво. Я даже помню несколько вполне уютных уголков, интересно, уцелели ли они?

Дворецкий на ступеньках крыльца плавно обогнал меня.

— Добро пожаловать домой, — открыл парадные двери, снова поклонился. У него спина не заболит в его возрасте так часто кланяться?

Я пару секунд замешкался, но переступил порог.

И на меня волной обрушились воспоминания. Наше с Артёмом детство, беседы с отцом. Он старался почаще с нами общаться, принимал, так сказать, активное участие в нашем воспитании, несмотря на постоянную занятость. Мог бы целиком спихнуть на нянек и мать, но нет, находил время и поиграть, и послушать про наши учебные успехи. Вспомнилось, как он нас ругал и в шуточно-грозной форме грозился наказать, да так ни разу руки и не поднял.

Светские рауты матери, на которые поначалу нас не пускали, но мы всегда старались проникнуть на них и умыкнуть со столом парочку десертов. И пусть на кухне нас ждали точно такие же, добытые в тайной вылазке всё равно вкуснее!

Потом мы выросли, и вместо пирожных стали охотиться на девушек. Ухлестывали за несколькими девушками разом, соревнуясь друг с другом, и всегда это соперничество только делало нас ближе…

Я думал, эти воспоминания давно стёрты из моей памяти, но, оказалось, нет. Все со мной, все на подкорке записаны.

Отряхнул головой, прогоняя воспоминания, которые причиняли сладко-горькую боль.

Особенно мой последний день в стенах этого дома…

Оглянулся по сторонам, равнодушно оглядывая весь интерьер. Все тот же восточный стиль, дань тому, что наш бизнес зародился в сказочных Эмиратах. Ярко и дорого, всё оформлено со вкусом и изяществом.

Раньше я на всё это не обращал внимания, дом как дом, но сейчас всё ощущалось по-другому. Или это я настолько изменился в спартанских условиях проживания академии, что считаю всю эту мишуру вокруг лишней?

Вообще, теперь я понимаю, навороченная обстановка в доме — не главное. Главное, чтоб тебе в этом нашпигованном богатством жилище нашлось место, чтобы ты был там своим, чтобы тебя любили. И чтобы ты, сцука, ценил это, а не относился как к должному к той ласке и заботе, которой тебя окружали. Иначе, когда по собственной дурости потеряешь, будет тебе очень больно. И не всем, как мне, дадут второй шанс сверху…

Пока я стоял погружённый в свои мысли, дворецкий терпеливо ждал возле дверей серебряной гостиной, любимой гостиной матери.

С нашей встречи с отцом и братом в его компании, прошло два дня, я взял, можно сказать, тайм-аут, чтобы разобраться в себе, в своих чувствах. Но, чувствую, мне никакого времени в мире не хватит, чтобы это сделать. Всё слишком запутанно. Будем разбираться на месте.

Поэтому с твёрдой походкой, выработанной в военной академии, направился в сторону гостиной, где меня ждала моя семья.

Дворецкий открыл дверь, почтительно склонил голову и пропустил меня внутрь.

Я остался один на один с семьёй, которая, как я считал, отвергла меня, ещё шесть лет назад. Которая, оказывается, все шесть лет меня ждала и любила. И уложить эту мысль в голове за два дня у меня не получилось, поэтому в ней сейчас сплошная каша.

На меня уставились шесть пар глаз, выражая совершенно разные эмоции.

Отец сидел на диване, его глаза смотрели на меня с теплотой и грустью, даже с виной. Мои откровения привели его в ужас, он явно