На краю таланта - Марина Серова

—А вот я так не думаю,— возразил следователь.— Во время допроса я заметил на Машином запястье свежие синяки и поинтересовался природой их происхождения.

Я тут же вспомнила, как Артур грубо обошелся с сестрой, больно схватив ее за руку. Но это явно было случайностью.

—И что же вам ответила Маша?— спросила я.

—Сказала, что брат не рассчитал силу. Вы видели, как это произошло? По какой причине он вдруг распустил руки?

—Да не распускал он руки в привычном смысле. Ляпнул что-то про отца или про его девушку… не помню уже. А Маша не выдержала, накинулась на него. Ну он и отреагировал. Не бил, не кричал, не угрожал. Не закапывайте его, пожалуйста,— попросила я.— Он действительно не рассчитал силу. Понимаю, как это выглядит с вашей точки зрения, но нет, проявления насилия с его стороны я не заметила. Он почти сразу же искренне извинился, все достаточно быстро уладилось.

—Вы словно выгораживаете его,— заметил Северский.

—У меня нет причин этого делать. Но и придумывать что-то тоже не буду.

—Если бы вы знали, сколько жертв пытаются выгородить своих мучителей, как только на горизонте замаячит полиция,— тихо произнес следователь.

—Знаю,— подтвердила я.— Стокгольмский синдром — страшное дело. Но сейчас не тот случай,— не согласилась я.— Домашним насилием там и не пахло.

—Важна каждая мелочь,— напомнил Северский.

—Я понимаю, но, повторюсь, жестоким Артур мне не показался. Все вышло случайно.

—Не говорил ли он о том, что планирует избавиться от потерпевшего?

Этот вопрос меня добил. Я даже не знала, как реагировать на услышанное.

—Вы думаете, что если бы Артур сказал при мне такое, то я бы спокойно ушла домой?— задала я встречный вопрос.

—Значит, не говорил,— заключил Северский.

Больше он ни о чем не спрашивал. Печатал на клавиатуре, что-то исправлял, потом начинал заново.

—Это был официальный допрос?— поинтересовалась я.

—Это был не допрос,— тут же ответил он.— Делаю пометки для себя. Не переживайте, я не буду на основании ваших слов вешать на парня статью. Мне просто нужно разобраться. Но есть еще кое-что, Женя.

—Дайте прочесть,— потребовала я и обошла стол.

Северский уступил свое место. Я тщательно вчитывалась в то, что он напечатал в обычном вордовском файле. Прочтя, успокоилась. Все верно. Не приукрасил, не соврал. И половину своих ответов я в тесте не увидела.

—Убедились?— спросил он.

—Да, спасибо.

Я вернулась на свое место.

—Это ведь не пойдет в дело?— на всякий случай еще раз уточнила я.

—Для того чтобы оформить нашу беседу как показания, мне необходимо заполнить форму, а вам — подписать документ. Нет же, говорю. Это мои личные пометки. Делаю для себя, чтобы все подробности были под рукой. Дело-то непростое.

—Вы так считаете?

Северский выключил компьютер и вышел из-за стола.

—Артур Замберг все еще твердит, что он ни при чем. Знаете, как бывает? Сначала преступник отпирается, а потом приходит в себя и признает вину. Это чаще всего касается тех, кто совершил преступление в нетрезвом виде. Так вот, Артур на момент задержания действительно был пьян. Но спустя сутки, протрезвев, он не отступил от своих показаний. Он утверждает, что нашел отца, когда тот уже был ранен, и что в квартиру кто-то приходил. Также требует встречу с сестрой, но она, как я уже сказал, не выходит на связь. Ваша подруга Анна, если я правильно понял, сейчас находится рядом с девушкой, но тоже не идет на контакт. Два часа назад Артур попытался покончить с собой, сейчас за ним присматривают.

—Что он сделал?— растерялась я.

—Хотел перегрызть вены на запястьях, но выяснилось, что это сделать не так-то и просто.

—Ну давайте я позвоню Ане сама,— растерялась я.— Со мной она точно поговорит. Уговорит Машу прийти.

—Маша тут не нужна. Парень выделывается, и я хотел бы знать причину его поведения. Я прошу помочь мне, Женя.

Его слова прозвучали совсем неожиданно. Кажется, Северский имел на меня серьезные планы.

—Я не знаю, как поведет себя его сестра, но боюсь, если они встретятся, то истерики не избежать,— продолжил он.— А вас он уже видел и будет держать себя в руках. Поговорите с ним. Спросите у него, что ему принести из дома, напишите список, а я прослежу, чтобы он это получил. Не в виде исключения, разумеется, а только то, что разрешено. Дайте понять, что вы сочувствуете ему и переживаете. Узнайте все, что только можно, потому что со следствием он на контакт не идет. А вы человек опытный, обладаете определенными психологическими навыками.

—Работа такая,— согласилась я.— Но почему я?

—Расследованиями также занимались, и не безуспешно,— напомнил следователь.— С огромной долей вероятности парень поделится с вами тем, что тщательно скрывает. Или вспомнит то, о чем забыл. Я буду рядом, но постараюсь, чтобы у парня сложилось впечатление, что он общается только с вами.

—И вы вот так запросто разрешите подозреваемому находиться рядом со мной?— не поверила я.— Не перегибаете ли палку, капитан юстиции?

—Перегибаю,— согласился он.— Ну так как, Женя? Поможете нам?

Он сказал «нам», а не «мне». Северский и сам был неплохим психологом. Вон как ловко обработал меня и почти получил желаемое. Что ж, я ничего не имела против.

—Поговорю,— согласилась я.— А когда?

Артура привели в кабинет через десять минут. Когда он ступил на порог кабинета, я увидела совсем не того нахала, который кокетничал со мной за праздничным столом. Его футболка была измазана чем-то темным, крупные кисти рук утяжеляли наручники. Наши взгляды встретились, и на его лице появилась уже знакомое высокомерное выражение.

Северский отпустил сопровождающего и закрыл дверь.

—Присаживайся,— пригласил он Артура.— Лучше возле окна. Вон то приоткрыто, видишь?

—А если не хочу?— развязно спросил парень.

—Если сядешь там, где я попросил, то разрешу курить.

Артур смерил нас презрительным взглядом и прошел к окну, где опустился на стул.

—Ну так как? Поговорим?— спросил Северский.

Артур отрицательно покачал головой, но лицо его расползалось, с трудом удерживая наглое выражение. В свете уличного фонаря я отчетливо разглядела его лицо. На скуле виднелся отчетливый синяк. Еще один «фонарь» я заметила на подбородке. Неплохо его отделали при задержании. Артур отвернулся, чтобы мы не увидели, как он изо всех сил пытается не заплакать.

Вот тебе и хам.

—Артур,— позвала я его.— Эй, помнишь меня?

Он посмотрел в мою сторону. Лицо уже украшала улыбка.

—А если не помню?