Толян и его команда - Дмитрий Валерьевич Иванов

о чем-то споря на ходу. Идём в ресторан, я заказываю только чай, хотя меня очень хотели угостить, мол, студент, школьник, откуда у такого деньги? Три раза «ха». Есть деньги у меня как раз, куда деть не знаю.

— Ну, предложение хорошее, редкое очень, но по твоим заслугам подходящее, и два рекомендателя у тебя есть, но есть один момент, — сказал Олег Семенович после пары общих фраз.

— И какой? — задаю вопрос я, ибо от меня его ждут.

— Я тут уточнил, идея эта Вали Ивановой изначально была, а она на тебя, возможно, имеет зуб. Помнишь девушку из орггруппы, которую ты её выгнал? Это сестра Вали.

— Ну, а в чем минусы? Это же такая честь, — спросил я, заметив, как хмыкнул бородач.

— У тебя на комсомольской работе все получается хорошо, есть возможность пройти все ступени, начиная с комсорга школы, в партию всегда успеешь вступить. Если вступишь сейчас, будет трудно, все к тебе будут относиться как к подростку, знаю, голова у тебя варит, но сложности будут именно в этом. Взрослые коммунисты со стажем и ты — не пойми кто, которому и двадцати лет нет. Серьёзные вещи не поручат, серьёзно относиться не станут, да ещё и развиваться тебе некуда будет. Люди там по десять лет сидят на одном уровне должностей, а то и всю жизнь. В комсомоле таких трудностей не будет, да ты молодой, но таких там много. Скорее всего, Вера хочет убрать помеху для своей сестры в виде тебя из горкома, — выложил расклад Олег Семенович.

Сижу, пью чай, думаю.

— Спасибо, время ещё есть подумать, — встаю я для прощания и, не удержавшись, спрашиваю: — А о чем вы спорили?

— Да золото в Чазы Голе нашли, но добывать невыгодно, — махнул рукой геолог.

Обидно, я весь расклад по этому месторождению знаю как свои пять пальцев, как-никак это один из моих последних объектов, но как сказать? Лучше промолчу.

Глава 14

На занятия я опять опоздал. Опять практикантка вела химию первым уроком. Но, сверкнув карими глазками, она разрешила мне «присутствовать» на уроке и даже не злилась. Вправили ей мозги, наверное. После обеда тренировка. Бейбут смотрит на меня с завистью. Гантели ему притащить, что ли?

— Толька! Бейбутик! — сходите, прогуляйтесь часа на три, — в комнату ворвалась Ленка Лукарь, без стука, причем как всегда.

— Опухла? — возмутился я. — Стучаться надо, мало ли чем мы тут занимаемся! — И че это я пренебрежительно назван «Толька», а он ласково «Бейбутик»?

— Чем вы можете заниматься вдвоём? Я ваши голоса за стенкой слышу! Ну, Толюнчик! Я таракана нашла опять! — канючит якобы жалобно Ленка.

Получается смешно, ибо она при этом прыгает как мячик на одном месте от нетерпения. Всё ясно — будет морозить живность.

— Может просто борной хрени этой опять насыпем? Как в прошлый раз, — кисло предложил я.

— И это тоже! Но и морозить тоже будем! — хищно сказала тараканомучительница.

В Ростове морозов нет, травить таким способом живность без толку. А вот вымораживание в заснеженном Красноярске помогает реально. Мы и в прошлом году раза четыре морозили. Помогает, но ненадолго. Ленка морозит сразу три комнаты, наши две и ту, которая у неё соседняя справа. Там живут две застенчивые пухленькие девицы, третьекурсницы уже. Обе местные, и уйти им есть куда на время проведения экзекуции. Те, кстати, очевидно, уже предупреждены, судя по голосам в коридоре. Делать нечего, Бейбут идёт со своей приблудой на ноге к Аркадию. Я же иду к Сашке. В комнате у Александры сидит краснощёкий гость, вроде какой тренер или спортсмен из «Динамо». Всё вполне прилично выглядит — сидят, пьют чай, рассматривают листки с планом работы, я заглянул, не постеснялся, но настроение гостить у Сашки потерял. Решаю поехать к Людмилке, хоть и не ждёт она меня сегодня. Там решаю и заночевать, о чем информирую Ленку, которая, нагнувшись буквой «г», раскладывает свои хитрые шарики по нашей комнате. Почему-то шарики у неё пахнут ванилью. Ленка в халатике и вид открывается чудесный, но Ленка затылком, или какой другой частью тела, опытно поняла, куда я смотрю, и, обернувшись, зло погрозила кулачком.

— Девочки так не нагибаются! — говорю я ехидно.

— Собрался — иди, я тогда ещё и дихлофосом обрызгаю все! — радуется зоофобка.

— А Бейбут? — спрашиваю для проформы я, ибо знаю — хитрый азиат не пропадёт.

— Найду к кому пристроить, — махает рукой соседка.

«Это она пообещала заботиться о нём, или угрожает?» — размышляю я по пути на остановку.

Тем временем уже темнеет, час пик прошёл, и автобус ждать можно долго. Деньги на такси есть, но не хочу привлекать лишнее внимание, мол, постоянно тачку вызываю. А наши люди — что? Правильно! «В булочную на такси не ездят». Мне изначально не повезло, не успел на автобус отъезжающий, бежать не захотел. Зато следующий оказался уже полупустым. Доезжаю до конечной, захожу в магазин, беру вафельный торт и мороженое. При подходе к дому уже совсем стало темно на улице. Окна на втором этаже у милой горят. На кухне лампочка, а в зале телевизор, судя по освещению. Звонок в дверь. Не открывают.

— Лю-ю-юд, это я, — кричу, и понимаю, что это не лучшая идея, сейчас выглянет какой-нибудь дедок-академик и обложит матами.

Шучу, но орать перестал. Опять звонок, попинал чуток дверь, никто не открывает.

Ушла куда? В принципе могла даже и в общагу уйти, у неё место там есть и, когда надо рано вставать, она там ночует. Тогда свет и телик почему не выключила? Потоптался и вдруг заметил тень в окне в зале, не у самого окна, очевидно, кто-то прошёл мимо источника света в виде телевизора и свет в окошке чуток моргнул. Второй этаж, балконы ещё не застеклены. Бросаю покупки, снимаю дублёнку и пытаюсь залезть на дерево рядом с балконом. Подтягиваюсь на руках, и я уже на балконе своей подружки, хлама как у всех много, чуть не сшибаю старые лыжи у окна, и вижу сквозь тюль разложенный диван с уже разостланным на нем постельным бельём. Верить в худшее не хочется. Я и сам не идеал в отношениях, но я — это я, а ей такое не дозволено! Сердце сжалось, чтобы через мгновение обрадовано колыхнуться. Сквозь окно я вижу, что в комнате две девушки, Людмилка и ещё кто-то. Уже весело стучусь в окно балкона и прошу сову открыть.

— Толя, ты как тут? — искренне удивляется Люда, открывая дверь балкона.

— А ты чего не открывала? — обиженно