Толян и его команда - Дмитрий Валерьевич Иванов

открывается, и я вижу в комнате мою соратницу по комсомольской дружине школы Иру Моклик со своей соседкой Инной. Та сидит в слезах. И Бейбут странный — злой и растерянный.

— Инна, что случилось? От чего глаза на мокром месте? — шучу я.

— Толя, ты только сразу никуда не беги, — пугает меня Ирка.

«Неужели что-то с моими случилось?» — задумываюсь я. — Нет же, причем тут Инна эта малолетняя? Может, её кто изнасиловал, например?

— Короче, козлам одним надо по рогам настучать, — злобно говорит мой сосед.

— К Инне приехал её бывший парень с друзьями, как-то нашёл её, и сейчас они у нас в комнате бухают, — пояснила Моклик. — Мы просили уйти, а они не хотят!

— Ну? — пока не понимаю я, забыв всю подоплёку дел Иркиной соседки. — Пока не вижу проблем.

— Они и сюда приходили, еле вытолкал их, — сказал одноногий пока друг, досадуя на своё бессилие.

— Уже понятно, за что морду бить, — обрадовался я, — а чего Илюху с парнями не позвали?

— Нет Ильи, с Ленкой в кино ушел, и парней нет, и я не боец, — с надрывом сказал Бейбут.

— Они нам нагрубили, ну друзья и тот парень, с которым Инна дружила, — сказала Моклик, явно смягчая факты, ведь я помню, что они жили даже вместе, пока Инкин папа — декан вуза — не разлучил дочку и этого похабного педофила.

— Сидите здесь, сейчас схожу, разберусь, — снисходительно говорю я.

— Осторожней там, этот мудак — крепкий парень, а с ним ещё парочка амбалов, — хмуро говорит друг.

— Черт, и правда, надо подстраховаться, — говорю я и надеваю свои боксерские перчатки. — Убью ещё дураков.

Третий этаж, дальняя сторона, на пути некстати попадается Сашка.

— Толь, ты ко мне? — удивилась она.

— Саш, потом, мне нужно с парнями одними тут поговорить, — отмахиваюсь я.

— Толя, слышишь, ничего у меня с ним не было, — пугается Александра. — Зачем он мне дурак малолетний, так, слюни пускает на мою грудь.

— Сейчас очень интересно про кого ты, но я иду точно не к твоему ухажёру. К Инке, которая с Моклик живёт, вломились какие-то нахалы. Но с тобой потом побеседую! И с ним заодно! — кровожадно обещаю я.

Оставив растерянную любовницу стоять с открытым ртом, подхожу к комнате девочек и еле успеваю отшатнуться от двери, открывающейся не иначе как пинком ноги! Передо мной стоит высокий парень, довольно крепкого телосложения, и, что важно, вижу его в первый раз.

Резко бью в челюсть, отправляя и так стоящего некрепко на своих ногах незваного гостя в полёт. В комнате ещё два амбала, но в тесном помещении нет у них шансов никаких. Удары у меня все без замаха, акцентированные. Буквально три секунды и в комнате три мычащих наглеца.

— Ты кто? — первым очухивается пинатель двери.

Добавляю коленом, возможно, повреждая зубы. Следом хреначу ещё раз амбалов.

— Да за что? — орет один из них.

— Было бы за что — вообще убил бы, — хмуро отвечаю я. — Значит так, педофилы! Сейчас резко подрываетесь в умывальник, приводите себя в порядок, наводите порядок в комнате, и исчезаете! На все про всё у вас десять минут!

— Почему педофилы? — удивляется пинатель.

— Ну а чего ты с несовершеннолетней девочкой кувыркался и не знал, что за это в тюрьму сажают? — я уже понял, кто ухажёр Инны.

— Мне самому семнадцать лет, и это она меня соблазнила! Я сам несовершеннолетний!

— Ну а че вы тут делаете в общаге? — спрашиваю я, не помня законы СССР на этот случай.

— Инна в гости звала! Вот письмо! Тьфу, дай до дублёнки дойти, покажу! Я на выставку приехал сюда, я — художник! Мы вообще пожениться хотели! — оправдывается парень.

«Вот малолетки тупые, сами накрутят парней, а потом я разбирайся», — злюсь про себя я.

— Мне все равно! Я комсорг школы, у нас запрещено пьяными в общежитии находиться, и потом, девочки вас просили уйти? Почему не ушли! Осталось девять минут у вас! — принимаю решение я. — И тихо чтобы, не хочу от вас ни одного звука слышать!

— Ты че, боксер что ли? — спросил один из троицы.

В умывальник он не успел уйти. Сказал же — тихо!

Глава 13

Пока хулиганы наводили порядок, я привел в комнату девушек. Инна идти не хотела, но я желал устроить очную ставку.

— Ну, и зачем ты его звала, и адрес мой дала? — спросила злая Моклик, увидев письмо соседки по комнате своему суженному в Москву.

— Это был порыв слабости, и это наша общая комната! — попыталась оправдаться малолетка.

— Ну, вот дети пошли, а? — спросила меня моя ровесница Ира. — В пятнадцать лет! Я девушка ещё!

Я и сам в этом теле девственность потерял в пятнадцать лет, но состроил понимающую физиономию.

— Значит так! Я уже позвонила её папе, и лучше бы вам, ребята, исчезнуть, он сказал, что завтра прилетит в Красноярск! — зло сказала девственница.

При слове «папа» незадачливый художник стал вертеть башкой, пытаясь понять, как бы ему сбежать поскорее отсюда. Амбалы, его друзья, или не в курсе разборок или ещё не протрезвели.

— С тобой понятно, кто ты и зачем тут, а это кто? Волшебники? — спросил я, указывая на парней.

— В гостинице живем вместе, они борцы, я их попросил со мной поехать, — буркнул художник.

— Тут просто место мало, были бы мы на свободном пространстве, и не такие бухие, — почесывая побитую морду, оправдывался одни из борцов.

— Ага, ещё хорошо бы, чтобы вас не двое было, а пятеро, и я был связанный! — заржал я. — И не мечтай. Мало того, я вот узнаю откуда вы, и стукану вашему тренеру. Мол, вы за бутылку водки продаётесь.

С презрением на меня, как на потенциального стукача, посмотрели все, кроме Моклик. Та сама такая же.

Дверь неожиданно открывается и показывается первокурсник, член комитета комсомола школы Женька Денисенко. А ещё он сын второго секретаря горкома ВЛКСМ. Вид парень имеет боевой, но, завидя обстановку, расслабляется.

— Ира, кто тебе нахамил? — спрашивает он и добавляет мне: — Привет, шеф.

— Виделись, да и тут уже всё в норме, а ты чего пришёл? Заступаться? — сказал я.

— Ага! Женька, Лапшин? А ты чего тут? — обратился он к говорливому борцу.

Я вспомнил, что Денисенко ещё и КМС по борьбе, несмотря на свои пятнадцать, или уже шестнадцать, лет.

— Жень, веришь, нет, тупанули с Толиком, сосед предложил нам стол в ресторане оплатить, если с ним поедем, мол, общага чужая, вдруг побьют, мы и повелись, — узнал Денисенко пострадавший.

— И ведь не зря боялся ваш