Золотая чума - Алексей Баскаков

— Что ж это тут у вас происходит? — спросил Мельников. Задавая вопрос, он сознательно усилил в голосе «гебистские» нотки, и седой это услышал, почувствовал своего.

— Да так. Приехали тут бульдозеристы по контракту с Ивано-Франковска. Насосались, клопы, вина, решили себя показать. Вы, мол, москали, мы вас всех тут построим. А мне за Украину обидно, что о нас подумают. И так нас тут бандеровцами кличут. Вот из-за таких… А так у нас, товарищ, все тихо.

— Вы Матвей Александрович?

— Я самый.

— Дело у меня к вам.

— Так пойдемте в хату…

Говорил Чигирь очень чисто, без малейшего акцента, четко выговаривая все звуки.

Они вошли в уже знакомую капитану хату. Множество салфеток и полотенец, идеальная чистота. Дверь в спальню была приоткрыта, и Мельников увидел высокую кровать с горой подушек.

— Сейчас я насчет обеда соображу.

Чигирь вышел из комнаты и отдал какие-то распоряжения хозяйке. Как можно было ожидать, на столе появилась громадная кастрюля наваристого украинского борща. Правда, вместо традиционной бутыли мутной самогонки стояла емкость со спиртом.

— Ну, давайте, для аппетиту, — хозяин поднял стакан.

Он из деликатности, не сказал: за знакомство. И имени не спросил. Да уж, дисциплина. А Мельников, отхлебнув спирт, почему-то подумал: вот, иностранцы говорят, мол, в России много пьют. А побывали бы они на Колыме! Где сто пятьдесят спирта принимают для аппетита.

— У вас тут как где-нибудь на Полтавщине.

— Да уж. Разрываюсь я. Вот сплю — и по ночам снятся мне вишневые сады и белые хаты. Просыпаюсь — думаю: поеду, куплю себе домик и буду себе работать каким-нибудь начальником склада. А вот недавно в отпуск приехал — так, поверите ли, через неделю назад потянуло, не могу я без этой земли.

Когда дохлебали борщ и выпили по второй под сало, Мельников достал из кармана удостоверение.

— Матвей Александрович, я все знаю. Вы человек надежный. Потому-то я к вам и обратился.

Благодушное выражение, пребывшее на лице Чигиря во время обеда, тут же исчезло. Теперь это был солдат, готовый выполнить любой приказ. Вот сейчас прикажи ему — он бы и под танк с гранатой, и сотню зэков положил бы из пулемета.

— Мы собираем материалы о майоре Лозинском.

— Добрались до этого гада! Ну, слава богу. Лучше поздно, чем никогда. А то мне всегда, глядя на него, было стыдно за наши органы.

— Поконкретнее, пожалуйста.

— Много я сказать не могу. Да только был он такой… Неправильный был человек. Жирел на горбу заключенных. Я понимаю, они враги народа. Но их послали, чтобы этот край осваивать, а не для того, чтобы на этого вот работать.

— А чем вы там занимались?

— Дорогу строили через хребет. Потом зэков забрали, оставили человек десять для хозработ и нас — столько же. Лозинский был начальником. Он этих зэков, как барин холопов, заставлял себе служить. Нашелся местный князь.

— А с золотом вы дела не имели?

— Мы — нет. А вот он какие-то дела имел. Я точно не знаю, но у нас шептались. Это началось, когда экспедиция туда ушла.

— Вот отсюда поподробнее. Что за экспедиция?

— Нам не докладывали. Но большая. Было это весной пятьдесят второго. Они у нас на ночлег останавливались. Судя по всему, все неместные, с Большой земли. Они ушли вниз по реке. В середине лета моторка вернулась, в ней два человека. Они сразу прыгнули в «виллис» — и уехали. И больше никого. Нет, был еще один. Как раз я его и подобрал. Пошли мы за дровами в лес, трое зэков и я с винтовочкой. И вдруг видим — ползет человек. Я сначала думал — беглый зэк, а потом уж вспомнил, что ниже нас и лагерей-то нет. Подобрали мы его. Он очень был плох.

— Истощен?

— Не только. В нем две пули было. Он все бормотал: «золотая смерть». Мы отнесли его в лагерь, доложили начальнику, Лозинскому.

— Он с ним говорил?

— Точно говорил. Ходил в санчасть. А утром мы этого человека в землю зарыли.

Вашу мать! Задумавшись, Мельников чуть было не прозевал поворот. Чертовщина все сгущалась. Итак, что мы имеем? Непонятная суета серьезных людей вокруг непонятной легенды. Пропавшая экспедиция. Какая-то черная дыра, связанная с золотом. И вокруг продолжают громоздиться трупы. В самом деле чума? Стоп! Капитан вспомнил рассказ Еськова про умирающего геолога. Там чума — тут смерть. Но это было в тридцать шестом. Хорошо. В пятьдесят втором явилась большая экспедиция. Не поисковая партия. Значит, знали, куда шли. Ого! Это теплее. Можно предположить, что экспедиций было две. Вторая шла по следам первой. Куда? Туда, где есть золото. Теперь хоть понятно, откуда у Лозинского металл непонятного происхождения. Но он-то вернулся живым — и бывал не раз, судя по тому, сколько этого золота было обнаружено в Москве. А Лозинского теперь уж никак не спросишь. Что делать? Тайгу обшаривать, что ли? Тысячи квадратных километров. Но не могут же экспедиции не оставить никаких следов. Где-то они снаряжались. Остается одно — копать и копать.

7 мая 1966 года, нелегальный прииск

— Что, Геннадий Сергеевич, копать пойдем? — спросил Кот, когда они, пробудившись, уселись за утренний чай.

— Пусть бичи копают. Зря, что ли, мы их тащили через весь Дальний Восток? А пока что делать нам особо нечего. Гуляй себе, дыши воздухом. Смотри в небо и жди вертолет. А впрочем, ты когда-нибудь золото копал?

— Не случалось.

— Можешь попробовать. Пойдем.

Они зашли в одну из землянок, забитую разными инструментами и частями неких механизмов.

— Драгу мы сейчас собирать не станем, это дело муторное, Попробуем по-простому. Как все наши мужики копают. Ты читал Джека Лондона?

— Когда в детдоме был.

— Ну вот, будем как его герои.

Они взяли две лопаты и лоток — нечто, напоминающее корыто, снабженное несколькими перегородками, и направились вверх по течению. Метров через двести вдоль реки потянулись многочисленные ямы. Казалось — берег долго и основательно бомбили. Выглядело все это отвратительно. Пройдя еще немного, Геннадий Сергеевич остановился.

— Ладно, ям мы копать не станем. Лениво мне. Полный курс старателя пройдешь потом, когда всю кодлу сюда доставят. Сейчас начнем с самого простого. Спускайся к реке.

На берегу они кинули несколько лопат грунта с речного дна в лоток.

— Так, зачерпни воду. Побултыхай хорошенько. А теперь — очень аккуратно сливай все дерьмо через край. Слил? Еще добавь воды. И снова сливай. Тут суть в чем? Золото — оно тяжелее всех пород, оно осядет на дне. Так что хитрости никакой нет. Только аккуратность и терпение.

Кот делал то, что ему велят. Он наливал, болтал, сливал. Сначала ушел песок, потом мелкие камушки, потом те, что покрупнее… И вот — дно лотка засверкало золотым блеском. Кот ошалело глядел на это зрелище. Вообще-то, он был всегда равнодушен к деньгам. То есть хорошо иметь их достаточно — чтобы и одеться можно было как человеку, и в ресторан закатиться, и в Крым с какой-нибудь ласковой девкой рвануть. Но иметь деньги ради того, чтобы их было много, — такого желания у Кота как-то не возникало. Что касается золота, то он, кроме всяких мелких вещичек, которые как-то в Новороссийске пропивал с одним вором, его вообще в руках не держал. Но этот блестящий слой завораживал. Хотелось тут же схватить лопату и копать, копать, копать. Чтобы его было больше. Только теперь он понял настоящий смысл выражения «золотая лихорадка».