Золотая чума - Алексей Баскаков

Мельников аж вздрогнул.

— А вы хорошо знакомы с африканским фольклором?

— Ни в коей мере. Я ведь не ученый. Я фольклорист-любитель. Так вот, в этой сказке речь идет о неком Подземелье смерти. Или Пещере смерти. Но какие в Колымских горах пещеры? И дальше тоже неясно. С одной стороны, эту пещеру создали злые духи или боги. А в другом варианте: Те, Кто был раньше.

— Но ведь раньше здесь никого не было!

— Именно. Да и якуты пришли на Колыму лишь в шестнадцатом веке. Так вот, тот, кто сумеет проникнуть в эту пещеру, обретет великую мудрость и великую силу. Но это будут уже не люди. А люди должны оставаться людьми, раз уж они такими созданы. Поэтому каждого, кто к ней приблизится, ждет смерть. Эта легенда связана еще с одним верованием. О том, что где-то бродят некие таинственные люди — то ли шаманы, то ли еще кто, которые хранят некое знание. Но как можно бродить по колымским лесам?

— А где вы ее услышали?

— Первый раз я слышал ее в молодости, когда работал здесь, на культбазе. Ее мне рассказал один пьяный якут. Вы, может, скажете — что взять с пьяного? Так нет, этот якут чуть ли не впервые в жизни видел белых. А до этого ни с кем, кроме своих, не общался. А что у пьяного на языке — это всего лишь его подсознание, если позволите употребить термин осуждаемого у нас Фрейда. Сам по себе человек ничего такого придумать не способен.

— А второй раз от кого?

— От русского геолога. Это было в тридцать шестом. Его привезли сюда, в больницу, умирающим. А у меня там работал знакомый врач. Этого геолога подобрали якуты, которые ехали в поселок за солью.

— Где?

— Кто ж знает? Они остановили машину, привезли больного в местную больницу, где его не приняли — вот он и попал в Магадан. Так вот, по дороге они почему-то рассказали ему эту легенду.

— Странно.

— Еще бы! И вот еще что. Этот геолог перед смертью бормотал совсем странные слова: «Это чума. Это золотая чума».

Мельников еще долго уточнял всякие детали, но ничего нового больше не услышал. Получил приглашение заглядывать и вышел из кафе в полном обалдении.

Чертовщины становилось все больше и больше. Самое-то главное в том, что чертовщина эта была завязана на людей, которые занимаются отнюдь не сбором легенд. И, как сумел передать наш крот в той конторе, именно из отдела ФБР, который занимается тем, чего нет и быть не может. С этими людьми Мельников встречался. Именно из-за них он когда-то потерял единственную женщину, о которой мог сказать, что любит ее. Точнее, ведь и не потерял… И в то же время… Впрочем, хватит об этом.

На квартире Мельникова ожидали Прохоров и новый сотрудник — капитан Мильке.

— Товарищ капитан! Все выяснили, — с порога налетел на него первый.

— Стой. А ну по порядку. Капитан, докладывайте вы.

Одутловатая физиономия капитана имела довольно кислое выражение. Кто служил — тот поймет. Не очень-то приятно подчиняться человеку равного с тобой звания. Тем более, что и работа у него выдалась… Но он старательно и четко доложил о проделанной работе.

Мильке прислали из Москвы в помощь. Он прибыл совершенно легально, снабженный поручениями что-то там проверять в бумагах местного Комитета. Задача была простая — обнаружить нужные сведения, ничем не выдавая интереса к ним. Потому что в местном Комитете Мельников уже никому не верил.

И вот два дня подряд Мильке старательно делал вид, что изучает груды разных покрытых пылью архивных дел. Мельников ему сочувствовал от всей души. Потому как из всех работ самая трудная — изображать бурную деятельность, ровно ничего не делая. Впрочем, нет, капитан свою задачу выполнил.

— Я выявил тех, кто служил непосредственно с Лозинским в пятьдесят втором году. Место это странное. Спецлагерь. Для его тогдашнего звания — маловато. Вот здесь…

Мильке развернул карту и ткнул пальцем в кружок, который Мельникову ничего не говорил. Но это был тот самый заброшенный поселок, который проезжали Кот со Старковым.

— Из всех его бывших сослуживцев в Магаданской области на сегодняшний день проживает лишь Матвей Александрович Чигирь. По адресу — поселок Ортукан, улица…

— Теперь ты, — обратился капитан к Прохорову.

— Виктор Павлович Башилин сегодня отправил в Москву телеграмму. Главпочтамт, до востребования. Текст: «ВАНЯ ОПАЗДЫВАЕТ ДВА ДНЯ ТЧК ЖДИТЕ ИЗВЕСТИЙ». В Москву я уже сообщил. Будут пасти.

— Худо дело. У них есть связь. А у меня с Котом — нету…

4 мая 1966 года, Ортукан

Дверь небольшого, но опрятного домика открыла весьма привлекательная женщина бальзаковского возраста.

— Добрый день. Могу я поговорить с Матвеем Александровичем?

— Ой, знаете, его сейчас нету. — Тут хозяйка, видимо, сразу оценив, что человек неместный, предложила: — Можете здесь подождать, а если хотите, сходите к магазину. Это через две улицы отсюда, вон в ту сторону. Он там долго задерживается… — В последних словах слышалось сожаление, но легкое, без злости.

Мельников решил прогуляться до магазина. Пройдя по указанному маршруту и свернув за последний угол, он увидел картину маслом. Возле магазина, обычной бревенчатой халупы, бушевали страсти. Двое парней, из тех, кого называют амбалами, нападали на сухощавого седого гражданина. Впрочем, нападали — это, пожалуй, слишком громко сказано. То есть шума и криков было гораздо больше, чем реальных действий. Впрочем, искалечить такие герои могут вполне всерьез.

Некоторое количество зевак с удовольствием наблюдало за происходящим.

— Да ты, да я!.. — орал один из нападавших, размахивая кулаками. Его вид и произношение свидетельствовали о том, что он совсем недавно променял цветущие земли Украины на холодную, но денежную Колыму. Наконец, наоравшись, он пошел в атаку. Но лишь только сунулся слишком близко — получил удар в лоб. Ну, хоть в кино снимай — очень точный и правильный удар, такой, что нападавший рухнул как подкошенный.

Метнувшись вперед, седой ударил второго ногой под колени. Тот рухнул на спину. «Сейчас добьет», — решил капитан. Но седой повел себя иначе. Подскочив к упавшему, он от всей души отоварил того по почкам.

— Я что вам, сявкам, говорил, а? Не слышу! — и вдарил второй раз. — Забыл, сучара? А говорил я вам, чтобы не выдрючивались, не куражились, людей не пугали. Понаехало тут козлов. Ты землю свою позоришь, понял? — Последовал еще один удар. — Я тебя спросил, ты понял? Когда я спрашиваю, мне отвечать положено.

— Понял, дядько…

— Ладно. И чтобы вели себя тихо.

Седой спокойно зашел в магазин. Мельников пошел вслед за ним. Уже по манере драться и выражаться ему стало ясно, что этот человек либо бывший крутой зэк, либо охранник, набравшийся от своих подопечных всякого разного. Когда же в полутьме магазина Мельников увидел его глаза, то убедился — перед ним все-таки бывший Вохровай. В тех, кто служил в лагерях в нижних чинах при Сталине, осталось что-то такое, неповторимое. Эдакая жесткость и непреклонность. Такой никогда не сомневался, что охраняет врагов народа и что давить их надо без пощады. Вот он и давит до сих пор всех, кого полагает таковыми.