Стальные корсары - Михаил Михеев

Словом, уйти на миноносце, а вернуться во главе небольшого флота - более чем достойный результат похода. Единственное обстоятельство, которое сейчас омрачало настроение - это тот факт, что оценить его удачу оказалось практически некому. Пока Севастьяненко геройствовал в южных морях, адмирал Эссен со товарищи ушел в новый поход, и когда он вернется, оставалось только гадать. И лишь миноносцы лейтенанта Иванова, залатав пробоины от встречи с британским крейсером, поочередно охраняли порт. Севастьяненко с коллегой, отмечая возвращение, в первый же вечер нажрались едва не до потери пульса, однако после этого им оставалось только ждать и, пользуясь передышкой, заниматься ремонтом. Причем в меру сил - «Херсон»-то ушел с флагманом...

Разумеется, на ходу вносить коррективы в заранее продуманную операцию - занятие неблагодарное, но в этот раз все прошло как нельзя лучше. Возможно, потому, что ТАКОЙ наглости японцы от них попросту не ждали. А может быть, из-за того, что за не такой уж и долгий срок и Эссен, и Бахирев, и многие их офицеры научились импровизировать. Неважно, главное, получилось, и результат наверняка заставит японцев еще сильнее растянуть остатки своих невеликих сил.

Ну кто, спрашивается, в Токио мог ожидать, что нападут на них, на столицу, да еще и столь неожиданным и страшным образом? Правильно, никто. И в результате два корабля беспрепятственно вошли в порт, а потом взорвались и полыхнули, ярко и со вкусом. Ради взрывов пришлось даже пожертвовать частью начиненных шимозой снарядов из трофеев, но оно того стоило. Селитра отменно горит, и, пока русские моряки на двух катерах уносились в море под прикрытие «Рюрика», буквально заваленный ею город, построенный в лучших японских традициях, заполыхал весело и со вкусом. Урон, правда, вышел отнюдь не запредельным - с огнем японские пожарные, люди опытные и самоотверженные, справились на удивление быстро, однако сам факт такой диверсии уже ставил их страну в угрожающее положение. Демонстрация того, что с ними не церемонятся и готовы нанести удар практически по любому участку побережья, сразу заставлял японцев почувствовать собственную уязвимость и начинать активно думать о плотной обороне, что силами всего четырех полноценных кораблей линии осуществить было попросту нереально. Оперировать же меньшими силами означало подставить их под удар русских кораблей, одним махом перехвативших инициативу. А главное, адмирал Того даже приблизительно не представлял сейчас, что это за корабли, сколько их и где базируются. Кресло под японским адмиралом ощутимо закачалось, и перспектива отставки виделась невооруженным глазом.

А пока японцы паниковали, что им обычно не свойственно, но все же случилось, действия Эссена развивались своим чередом. «Рюрик», ведя за собой эскадру, неспешно резал волны, направляясь к югу от зоны боевых действий. То, чем сейчас намерен был заняться адмирал Эссен, придумал еще Эбергард. Правда, это противоречило всем нормам международного права, однако адмирал хорошо помнил слова Екатерины Второй - победителей не судят. Раз так, то в случае успеха кампании ему спишут все прегрешения. В случае же неудачи... Что же, тут вопрос о том, чтобы выжить, даже не стоял.

Надо сказать, война эта отличалась скрупулезнейшим соблюдением всех писаных правил. Япония очень старалась показать себя цивилизованным государством, и потому неизбежные для военного бардака накладки в соблюдении договоренностей сводились к минимуму. Это впоследствии все равно не оценили, однако сейчас такие расклады привели к несколько расслабленному состоянию привыкших к демонстративной вежливости соседей.

Англичане, правда, уже отошли от благодушия - погибшие крейсера и сгоревший порт (причем выжившие моряки в один голос утверждали, что были атакованы японскими миноносцами, да и обломки выбросившегося на скалы корабля идентифицировали как принадлежащие Стране Восходящего Солнца) излечили британских офицеров от беспечности. Сейчас на своих узкоглазых союзничков они посматривали с изрядной долей настороженности, хотя, конечно, в прессу информация о происшедшем не попала, и достоянием широкой общественности не стала. Невыгодно с политической точки зрения, и все тут, а гибель некоторого количества моряков вполне можно перетерпеть ради высших интересов. Вот только политики - они там, в Лондоне, а нарваться на шальной осколок рискуют на местах. Соответственно, хотя указания командования и выполняются, но исключительно для галочки, так что японских моряков в британских портах ожидал сейчас весьма холодный прием.

Немцы же, а также имеющие колонии на приличном отдалении от театра военных действий французы и голландцы, пребывали пока что в полнейшем расслаблении. Да и потом, напрягаться им в этих водах было, собственно, и нечем - их эскадры по сравнению с британскими выглядели откровенно слабо. Того, что они держали в своих портах, вполне хватало для политики канонерок. Иными словами, пугать туземцев им было чем, но выходить с этим на бой против серьезного противника как-то не очень хотелось, не для умных людей такое занятие.

Именно этим обстоятельством объясняются два факта - то, что губернатор Циндао, капитан цур зее Оскар фон Труппель, оказался абсолютно не готов к нанесенному ему позднему ночному визиту, и то, что он, будучи профессионалом и вообще человеком умеющим считать, не возмутился. Да и попробуй, возмутись, если не соизволивший представиться немолодой уже, но крайне внушительный человек в русской военно-морской форме и погонах капитана первого ранга, предложил на выбор или выполнить его условия, или распрощаться с подшефной колонией, а может быть, и с жизнью. Последнего губернатор не боялся, но и очень не хотел, а потому прислушался к сказанному со всем вниманием. А в том, что намерения у странного русского более чем серьезные, ему стало ясно сразу после того, как он продемонстрировал охрану. Его, губернатора Циндао, охрану, связанную и аккуратненько лежащую в уголке. А рядом стояли и скалились в сто зубов эти русские kazaki, и по выражению их лиц фон Труппель определил - церемониться с ним эти простые и улыбчивые дети степей не собираются.

Требования, предъявленные ему русскими, выглядели, с одной стороны, противозаконно, а с другой - логично донельзя. Им нужен был, ни много, ни мало, интернированный в Циндао броненосец «Цесаревич». Понятное желание, корабль новенький, в бою, после которого пришел сюда, поврежденный несильно. Большую часть повреждений, кстати, русские очень быстро устранили силами команды, так что, если бы не сданные на германские склады кое-какие детали машин и орудийные замки, «Цесаревич» мог бы спокойно выйти в море. Маленькой проблемой могло оказаться разве что недавнее единовременное дезертирство с корабля довольно большого количества народу. Без малого полторы сотни матросов плюс четыре офицера - русские этот факт, разумеется, скрывали, но против германского орднунга не попрешь. Искали русских, разумеется, тщательно, порядок есть порядок, но без огонька. Наверняка отправились к своим, чтобы воевать дальше, это заслуживало уважения, да и потом, фон Труппель хорошо понимал, что с интернированием русского корабля они и без того наворотили дел. Так что в поисках выполнялось лишь то, что положено по уставу, и ни шагом больше. Неудивительно, что никаких следов беглецов так и не удалось обнаружить.